Колен Лантье - страница 38
Пятьдесят лучников, на содержание которых он не жалел расходов, составляли банду головорезов. Хорошо откормленные, награждаемые золотой монетой, эти вояки держали в узде всю округу и готовы были по первому слову сира Робера на любой рискованный набег. Их начальник Форжье, прозванный Железной Стопой, сгибал меж пальцев экю[41]. Он был злым духом сеньора, и вилланы утверждали, что сатана изгнал его из ада. Железная Стопа с гордостью поддерживал эту легенду.
Мессир Робер не отрывал взгляда от дороги, извивавшейся между деревьями. Форжье и лучники запаздывали. «Должно быть, они сопровождают тяжёлый обоз с добычей, и это задерживает их», — подумал де Крамуази, и снова его встревоженные мысли обратились к вилланам.
«Почему они, чёрт их возьми, удрали из своих лачуг? Женщины и дети клялись, что им ничего не сказали. Дьявольщина! Я собственноручно вздёрну не менее полудюжины, и в первую очередь Бартелеми, Итье и кривого Франсуа…»
Он колебался между мельниками Раулем и Пьером. Оба были силачами, выносливыми в работе и могли держать на вытянутой руке двухсотфунтовый мешок зерна… И всё же одного из них необходимо было повесить: Робер подозревал, что братья поддерживают среди крестьян всякие вредные мысли.
Внезапно весенний ветер наполнился отдалённым гулом. Хозяин замка снова выглянул в окно. Плохо вымощенная дорога по-прежнему была пуста, но до ушей Робера доносился глухой рёв голосов. Земля гудела, попираемая тяжёлой поступью тысяч ног.
Вдруг толпа крестьян прорвала зелёный заслон на опушке. Она наступала фронтом шириной не менее трёхсот футов, и её движение казалось хорошо слаженным. Это была разъярённая, ослеплённая ненавистью, ощетинившаяся пиками и вилами, человеческая лавина. В центре, высоко подняв топор лесоруба, шёл человек лет сорока. Время от времени он оборачивался, чтобы проверить, все ли следуют за ним. Справа от него держался какой-то подросток, вооружённый луком, слева Робер де Крамуази узнал двух братьев-мельников Рауля и Пьера.
До замка долетел истошный вопль, вырвавшийся из самой гущи толпы:
— Смерть злодею! Смерть Крамуази!
Этот вопль показался Роберу таким ужасным, что он содрогнулся. Отпрянув, как дикий кабан, он бросился вон из зала и, перескакивая через ступеньки, помчался вниз по лестнице, столкнувшись на ней с Ферсеном и капелланом Бодом, охваченными паническим страхом.
— Мы погибли, мессир Робер!
— Погибли? Вы дрожите, как листья, перед этим мужичьём и мелете ерунду, как старые бабы. Где мой оруженосец?
— Мессир Пьер де Круа на крепостной стене.
— Ферсен, мерзкий пёс, послать немедленно всех конюхов на крепостные стены!
Бод л’Экиль застонал, припав головой к каменному столбу.
— Эй вы, кюре, перестаньте реветь, как осёл! Молитесь, если вам охота, но не скулите, бога ради, как слепой щенок.
Сеньор схватил меч, висевший на щите для оружия в нижнем зале, и бросился к самому уязвимому месту на крепостном валу.
Пьер де Круа уже расставил восемь лучников на стене у подъёмного моста, лицом к дороге.
— А теперь, молодцы, не щадите эту дрянь!
Сир Крамуази был убеждён, что при первых пущенных стрелах Жаки разлетятся, как воробьи.
Крестьянский отряд, по приказу Гийома Каля, остановился менее чем в ста туазах от замка.
— Рауль, — сказал он старшему из братьев, — возьми шесть человек, и пусть они поднимут тревогу, если на дороге покажутся стражники, которые сожгли Преси. Не годится, чтобы нас захватили врасплох с тыла.
— Клянусь всеми святыми, Гийом, такая работа не по мне. Я хочу первым ворваться в башню и схватиться там врукопашную.
— Рауль, вы избрали меня своим вожаком, и я требую, чтобы меня слушались. Думаю, что у тебя ещё будет случай подраться врукопашную.
— Он прав! — закричали сразу несколько человек. — Что же с нами станет, если мы не послушаемся самого разумного из нас?
— Ступай, Рауль! — сказал Пьер. — Обещаю, брат, поработать и за тебя.
Рауль, ворча, опустил голову и вызвал шесть местных вилланов, знавших каждый бугорок на родной земле.
— А если появятся лучники, труби изо всей силы в рог! — добавил Гийом.
На крепостной стене над воротами крестьяне заметили Робера де Крамуази. Появление его было встречено яростными криками. Вожак тревожно взглянул на свой разношёрстный отряд. «Требуются годы, чтобы воспитать опытного, выдержанного воина, а эти рвутся вперёд, как несмышлёные жеребята», — подумал Гийом Каль.