Колесница Солнца. Восемь тетрадей индийской классической лирики в переводах С Северцева - страница 11
На лианоподобные руки свои,
что так страстно дрожат, его обнимая.
* * *
«Ночью встречусь с нею вон в тех кустах!» —
размечтался в поле крестьянский парень,
А бобы, отобранные для посева,
выпадают наземь из потных рук.
* * *
Не поняв, что от ласк она чувств лишилась,
«Умерла!» — он решил и кинулся прочь,
А цветущий у места их тайной встречи
улыбнулся вдогонку хлопковый куст.
* * *
К тем удача приходит, кто дерзко пляшет,
рядом с милым дрожать-вздыхать не забудет,
А вот мы — неудачницы: встретив любимых,
мы весь мир, мы самих себя забываем.
* * *
Вот во тьме полночной жена-распутница
под раскидистым деревом ждет любовника,
Чутко слушая шелест листвы опавшей:
не дружок ли крадучись приближается?
* * *
Хоть обидой мне сердце ты ранил, милый,
не хочу умирать я — хочу твой образ
Отпечатать в душе так ярко и крепко,
чтоб тебя полюбить и в новом рожденье.
* * *
Ах, подружка моя! На заре так грустно
кто-то пел, о любви своей вспоминая,
Что опять и болит, и горит мое сердце,
обожженное стрелами Камадэвы.
* * *
Лишь вздыхать остается старшей жене,
чьи увяли щеки, обвисли груди,
Потому что у младшей день ото дня
и румянее щеки, и груди круглее.
* * *
Хоть давно уже голоден старый слон,
но сейчас он вспомнил свою слониху —
И в печально поникшем хоботе вянет
связка сочных лотосовых стеблей.
* * *
«Не сердись, дорогая!» — «А кто рассердился?» —
«О моя дивнобедрая, ты рассердилась!» —
«А с чего мне, скажи, на чужого сердиться?» —
«Кто ж чужой?» — «О господи! Ты, конечно!»
* * *
«Он придет!..» — быстролетно, как легкий миг,
в сладких думах прошла половина ночи.
«Не пришел!» — безотрадно, как тяжкий год,
в горьких думах другая прошла половина.
* * *
Так бесстыдно и жадно путники смотрят
на обсыпанную мукой крестьянку,
Словно боги впервые увидели Лакшми
в белых брызгах Молочного Океана.
* * *
Глянь, как бережно, вытянув шею, павлин
капли первого дождика пьет с травинок,
Будто тянется к дивным перлам, дрожащим
на концах изумрудных, тончайших игл.
* * *
Вид ее чуть прикрытой, полной груди,
из-под синих одежд лукаво блестящей,
Так приятен, как вид полноликой луны,
из-за синих туч дождевых глядящей.
* * *
Счастье женщиной тайно влюбленной быть —
сладко ей и во сне любимого встретить,
Мой же милый муж спит всегда со мной,
но во сне не встречается ли с другою?
* * *
Ох, беда не ко времени и не к месту
появиться — и любящим помешать!
Даже мать будет клясть малыша, если он,
закричав, помешал ей ласкаться с мужем.
ИЗ «ПЯТОГО СТОСТРОФИЯ»
Что ж, гори, мое сердце, если так хочешь,
клокочи, если так уж тебе по нраву,
Разорвись, если так уж тебе угодно, —
все равно с ним порву: он меня не любит!
* * *
Дочка старосты хоть и совсем девчонка,
но уже возбуждает страстные взгляды.
А когда подрастет? Для наших парней,
ох, каким плодом ядовитым станет!
* * *
Почему, почему вы твердите, подружки,
что пора мне спать, что давно за полночь?
Сладкий запах сехалик, цветущих сехалик
разве даст уснуть? Сами спать идите!
* * *
Небывалый зной! В первый раз, наверно,
деревенского озера дно открылось:
Сохнет толстый ил, лежат черепахи,
задыхаются рыбы, разинув рты.
* * *
О послушай, крадущаяся в ночи:
не желай так страстно любовной встречи,
Не пылай, словно факел, — иначе тебя
даже в этой тьме кромешной заметят.
* * *
О красавец жестокий! Как счастливы девы,
не встречавшиеся с тобой ни разу!
Даже есть они могут, спать они могут,
даже слышат, что говорят другие.
* * *
Эх, сынок! Ты бы видел, как эта дева,
что всегда казалась такой застенчивой,
Шла домой горделиво, к ушам прицепив
пару красных ягод, тобой подаренных.
* * *
Как могли вы, красотки, вы, что так любите,
чтоб другие плясали под вашу музыку,
Не заметить, как прочь он брел, опечаленный…
Ах, сама я его оттолкнула, глупая!
* * *
Как луна — мой любимый! Как ясная радость —
любованье чудесным его лицом,
Как сияние — рук его нежных касанье,
как безумье — надежда его удержать.
* * *
Глянь, подружка! Под тяжестью пчел давно ли
камыши вот эти над речкой гнулись,
А теперь они ломкими стали, сухими —