Колесница Солнца. Восемь тетрадей индийской классической лирики в переводах С Северцева - страница 10
Чем полней наливаются юные груди,
чем охотней муж с ней проводит ночи,
Тем заметней худеют и стан ее стройный,
и супруг, и забытые старшие жены.
* * *
Вкруг себя глядит блуждающим взором,
улыбается непонятной улыбкой,
Беспричинно смеется, протяжно вздыхает —
видно, в юном сердце что-то скрывает.
* * *
«Мой хозяин! Вот странник, он просит ночлега!
Не откажем ему!» — так жена-плутовка
Своего дружка представляет мужу,
если тот нежданно домой вернулся.
* * *
У реки, на груди лежащего мужа,
утомленного ласками в жаркий полдень,
Смуглотелая длинные волосы сушит,
ароматные от цветов вплетенных.
ИЗ «ЧЕТВЕРТОГО СТОСТРОФИЯ»
Даже в этом мире, таком огромном,
полном тысячами прекрасных женщин,
Только с правой ее половиной посмел бы
я сравнить ее левую половину.
* * *
Как я стала покорна! Что мой любимый
заиграет на струнах, то и танцую.
Так покорна лиана, зато как цепко
обвивает она самый крепкий ствол!
* * *
Не достоинства часто нас привлекают —
обольщает наш взор обманная яркость.
Так пулинды, отбросив бесценный жемчуг,
нацепляют бусы из ягод гунджи.
* * *
Знай, сынок: мы недаром весной боимся
желто-красных буйных цветов палаши:
Будто дикие полчища ракшасов к нам
с дальней Ланки нагрянули в жажде крови.
* * *
Отряхнись у ворот, молодая жена,
вся спина твоя, милочка, в листьях, травинках.
Или думаешь, глупая, что твой грех
не заметят хитрющие старшие жены?
* * *
Входит милый — и сразу глаза стыдливо
прикрываю руками, но чем прикрыть
Грудь и бедра, дрожащие от волненья,
как соцветья кадамбы на вешнем ветру?
* * *
Кушай, плут, что дают! Кашу я не солила,
разве соль в этом жалком селе найдется?
А найдется соль, много ль проку в ней,
если нет у хозяйки ни капли масла?[10]
* * *
Не найдя этой ночью в густых тростниках
место встречи с тобой, молодой счастливец,
Бродит, бродит по зарослям темным она —
будто ищет место, где клад зарыла.
* * *
Разве вырвется ругань из уст мудреца,
даже если он гневно к лжецу обратится?
Разве лить свой нектар перестанет луна,
даже если глотает его злой Раху?
* * *
Твердый духом даже в разгаре ссоры
не откроет хранящейся в сердце тайны,
И дождется она его смертного часа,
и сгорит вместе с ним в прощальном костре.
* * *
Удивительны стрелы у Камадэвы:
из цветов они, но для глаз — незримы,
Хоть незримы, но сердце и жгут, и ранят,
хоть и ранят, и жгут, но несут наслажденье.
* * *
Сколько свойств у пламенных стрел любви!
Страсть рождают они, распаляют ревность,
Ссорят нас, разлучают нас, а в разлуке
жгут живьем — и притом умереть не дают.
* * *
Лишь в надежде увидеть тебя, жестокий,
новый красный наряд надела бедняжка
И по всей деревне, от дома к дому,
носит сладкие праздничные угощенья.[11]
* * *
Ты кому шлешь привет, ладони сложив,
притворяясь, что молишься светлому Сурье?
Эй, сынок, разве славят победу богов
и при этом косятся с улыбкой лукавой?
* * *
Как чудесны пугливые тайные ласки:
тьма, чуть слышные вздохи, ночник погашен,
И, дрожа, уклоняясь от страстных укусов,
сотни клятв горячие губы шепчут.
* * *
По кому ты тоскуешь, кого вспоминаешь?
Эту песню ты звонко всегда напевала —
Что ж теперь так невнятно слова произносит
перехваченное печалью горло?
* * *
Ночь ужасно темна. Я в доме одна.
Муж с утра отправился в путь далекий.
Эй, не спи, сосед, приходи! А людям
я скажу: от воров ты мой дом стерег.
* * *
Многим, многим ты тайную боль причиняешь:
рядом с юной твоей красотой заметней,
Что разрушилась их красота, как с годами
разрушаются старые наши селенья.
* * *
День за днем растущую боль разлуки
даже тысячью снадобий не исцелить —
Нет от горестной муки этой лекарств,
кроме сладостной муки — желанья смерти.
* * *
Растерялся он, бедный, а я смеялась,
прижималась к нему — и тщетно пытался
Развязать он узлы на моей одежде,
не заметив, что я их уже развязала.
* * *
О любимый, позволь сказать откровенно:
ты не так меня ранишь сердитой бранью,
Как такой обходительной, гладкой речью:
хоть слова и блестят, а не греют душу.
* * *
О гордячка! Уж если ему отдалась,
от досады не плачь и не злись напрасно