Колесница Солнца. Восемь тетрадей индийской классической лирики в переводах С Северцева - страница 9
Так становится роща сухой, оголенной,
если корень за корнем ей обрубают.
* * *
Хоть близка моя смерть, хоть уже пришел я
помолиться на берег священной Тапти,
А гляжу до сих пор на прибрежные чащи,
вспоминая о прежних встречах любовных.
* * *
Глянь, как рада тоненькая невестка
первой в жизни нарядной, желтой одежде, —
Так гордится обновкой, как будто тесно
ей сейчас на широкой улице сельской.
* * *
Много умных людей, да мало таких,
кто умеет приятной, уместной речью
Посрамить криводушных, усовестить злых
и наполнить счастьем сердца влюбленных.
* * *
Умельца искуснейшее изделье,
счастливца влюбленного гнев ревнивый,
Терпенье могучего, речь мудреца,
молчанье невежды — вот что прекрасно!
* * *
Что ему написать? Подскажи, подружка!
Не могу нацарапать и слова «здравствуй!..»,
И перо-тростинка выпасть готово
из моих дрожащих тростинок-пальцев.
* * *
Уж поверьте: едва судьба отвернется,
рассыпается сразу любое дело —
Сколько времени ты, сколько сил ни тратишь,
из песка все равно ничего не построишь.
* * *
Жизнь не вечна, юность к нам не вернется,
каждый день изменчив, не схож с другими,
Неизменны в мире только мужчины:
все они — бессовестны и бессердечны.
* * *
«Нынче ночью к нему непременно отправлюсь,
даже если тьма непроглядная будет!» —
И красавица бродит по дому, зажмурясь,
в темноте ходить себя приучает.
* * *
О владелица дивных лотосов-глаз,
до рассвета не спал я, тебя поджидая.
Так мучительно долго тянулась ночь —
не четыре, а сотню страж[9] насчитал я!
* * *
Чуть скосив зрачки, чуть прищурив веки,
на пришельца так она посмотрела,
Что, не глядя на хмурый вид ее мужа,
ночевать под навесом остался путник.
* * *
Разрослись у ограды кусты эранды,
и сквозь щели торчат их круглые листья,
Всем парням объявляя: «У нашей хозяйки
вот такие же крупные, круглые груди!»
* * *
Не дает ни дышать, ни ходить ей свободно
эта пара холмов — слишком пышных грудей,
Круглотою и твердостью очень похожих
на две лобных выпуклости слоненка.
* * *
Отправленье в путь он опять отсрочил,
но причина не в бурной, дождливой погоде,
Не в приметах дурных, а в том, что увлекся
он чудесной игрой с женой пышногрудой.
* * *
Глянь, сынок: весь день, у ворот своих сидя,
ждет тебя эта девушка — сохнет, бедняжка,
Как сплетенная ею гирлянда сохнет,
в честь тебя повешенная на воротах.
* * *
Подошел к сухой смоковнице путник,
засмеялся, от радости хлопнул в ладоши,
И с ветвей попугаи стайкой взлетели —
это их за плоды он принял, бедняга!
* * *
Что я видела, тетушка: вот умора!
Муж сестры повалился сейчас ей в ноги,
А она — поскорее в лампе горящей
раздувает огонь, чтоб виднее было!
* * *
Опустила лицо капризно и злобно,
но любимый насильно ей голову поднял
И глоток вина отхлебнуть заставил,
будто врач, нашедший средство от гнева.
* * *
Целиком не опишешь эту красотку:
на какую часть ее ни посмотришь,
Словно вязнет взор — подняться не может,
как больная, упавшая в топь корова.
* * *
Если дружба твоя с человеком скверным,
как черта на воде, она скоро исчезнет.
Если дружба твоя с бескорыстным, верным,
как черта на граните, она долговечна.
* * *
Ты гнетешь мне душу новой изменой,
а еще удивляешься: «Что исхудала?..»
Эх, глупец! Да под тяжестью непосильной
может с ног свалиться и крепкий вол!
* * *
Было трудно ему развести мои руки —
словно петля, они ему шею обвили.
Было трудно высвободить мои груди —
словно копья, они ему в грудь вонзились.
* * *
Хоть с тобой помириться мне обещала,
но лила еще долго слезы подружка,
А как стала считать все твои проделки,
не хватило пальцев… И снова плачет!
* * *
Мысли чистых людей с высокой душою
остаются высокими даже в несчастьях.
Стрелы чистых лучей золотого солнца
устремляются ввысь даже в час заката.
* * *
Мать, гляди, как птицы клюют, дерутся —
все съедают сами, ни с кем не делятся.
Так и люди! Не часто встречается добрый,
не себя ублажающий — ближних спасающий.
* * *
В эти дни нестерпимо знойного лета
даже мазь сандаловая так чудесно
Не остудит палящего жара влюбленных,
как горячая радость их пылких ласк.
* * *