Колесо над пропастью - страница 22

А экран продолжал удивлять. Серебряные звезды летели прямо в глаза, их тут же перечеркивали фиолетовые молнии, загорались алые пятна…

— Искусству требуются жертвы, — громким голосом сказал вдруг кто-то за спиной.

Невольно вздрогнув, Никушор обернулся. Перед ним стоял робот.

— Глупый ты, Фотон, — улыбнулась Челла. — Надо сказать: «Искусство требует жертв», — и она нажала на кнопку.

— У нас рыбу подают под соусом, — невозмутимо сообщил Фотон и отправился в путь по мастерской. — Если ты унес рыбу в кармане, не возмущайся, когда при выходе тебе зальют ее соусом.

Они рассмеялись, и Никушор подошел к интрациклу.

— Странная все-таки машина, — сказал он Челле. — Одно колесо.

— Ничего странного, — возразила она. — Папа хочет создать колесо-вездеход. Чтобы колесо стало другом человека. Понимаешь? Чтобы на такой машине никто не разбивался.

Никушор пожал плечами. Разве это возможно?

— В детстве, — сказал, подходя к ним, Ешану — я испугался колеса… И с тех пор с ним борюсь…

— Как это? — удивился Никушор. — Расскажите, а?

— Ну что ж, — Ешану присел на край стола. — Изволь. Было это во время войны. В наше село ворвались фашисты. Я пригнал корову с пастбища, а мой друг Петька открывал ворота.

И вдруг на дорогу выскочили мотоциклы с колясками. Один из них повернул в нашу сторону.

«Шнель!» — закричал фашист в коляске. И поднял автомат. Мы с Петькой кинулись во двор. Петька решил спрятаться. Мотоциклист догадался и стал его преследовать. А напарник достал фотоаппарат.

И вот тут началось… Мороз по коже дерет… Колесо опрокидывало Петьку, мелькали в воздухе его ноги, он вставал, смахивал ладонью с лица кровь и опять бежал, и снова падал, и тут же поднимался, изворачивался, а колесо лезло на него, урча, стараясь переехать, но он откатывался в сторону, вскакивал и снова бежал. А немец в коляске фотографировал то слева, то справа, то приседая, ловил в объектив Петьку снизу.

Всякий раз, когда я пытался Петьке помочь, под ноги мне хлестала очередь.

Наконец, мотоциклист смахнул со лба пот. Его напарник отбросил фотоаппарат и выстрелил. Петька застыл на месте. И тогда поднялось колесо и с воем прошлось по холщовой рубахе…

Я схватил с земли булыжник и что было силы ударил по каске фотографа. Колесо мотоцикла зарылось в песок. А я перемахнул через забор и скрылся в лесу. Вдогонку свистели пули…

Вот каким было то колесо, Никушор, колесо моего детства…

Ешану вышел в подсобку. А Никушор еще долго не мог прийти в себя. Он видел Петьку на земле, проклятое колесо, слышал треск автомата. Если б он жил тогда на свете, он бы одной гранатой покончил с теми фашистами!

— Вот, — сказал Ешану, выходя из подсобки. — Хочешь кататься — отремонтируй. — И он опустил на пол велосипед.

Никушор обошел его со всех сторон. Нахмурился. Видно, не очень-то по душе пришелся ему «подарок».

— Что, не по зубам задачка? — с улыбкой спросил Ешану.

— Зубы не по задачке, — парировал Никушор. — Но попробовать можно.

Ешану отошел в сторону.

— Вот и попробуй.

Еще раз осмотрев велосипед, Никушор перевел взгляд в сторону и заметил на столе наушники. Их было несколько пар. Он подошел к столу, щелкнул по одному из них ногтем. Хорошая вещь наушники!

Придя поздно вечером домой, Никушор застал мать в постели.

— Соседи сказали, — с трудом выговорила Дорина Ивановна, — ты угнал велосипед. Это правда? — и тут же схватилась за сердце.

Она сделала слабое движение рукой, давая понять, что надо позвонить по телефону.

«Скорую»! Надо вызвать «скорую»! — с этой мыслью Никушор бросился вниз по лестнице. У подъезда он едва не сбил с ног Лукьяна Кузьмича.

Вот и знакомые будки таксофонов. В одной кабине трубка была сорвана (Никушор поежился), в других не прокручивались диски.

На углу следующего квартала стояла новенькая будка. Никушор с облегчением перевел дыхание, рванул на себя дверь. Ветер шевельнул срезанные языки проводов…

Еще через квартала два Никушор, наконец, нашел таксофон с трубкой. Торопливо набрал номер.

— На улицу Цветов… Скорее!

Трубка донесла до него молодой женский голос:

— Алло! Алло! Я вас слушаю, слушаю…