Колхоз и песни - страница 6
– Ты чего глаза закрыл, тебе плохо?
– Мне плохо? Да я балдею…такие ручки нежные!
– Гена, прекрати, я на работе. – Так после работы можно?
Шлёпает меня легонько по руке:
– Посмотрим на твоё поведение…пока тебе надо лечиться и не забивать голову глупостями. – Глупость, Наденька. пройти мимо такой девушки!
Глаза становятся по пять копеек – Гена, тебе лет сколько?
Ну, вроде 17… -Вот, а говоришь, как старый бабник!
– Пипец, вот так и палятся шпионы проносится в голове.
Спасает стук в дверь – Кто там? – рявкает докторица, явно перебивая своё смущение.
Открывается дверь и появляется парнишка с симпатичным свежим фонарём под глазом. – А, Лёша, заходи, мы тут как раз пострадавших проверяем, показывай свой фонарик.
Парень улыбается – Да ладно, бывает, подумаешь, синяк!
– Ага, я так и поняла, вот мы и проверим боевые раны.
Надя уверенно покрутила Леху за подбородок, посмотрела в глаза, протёрла какой-то мазью синяк и пришлёпнула все смачным куском пластыря.
– Во, теперь орёл, хоть на выставку!
Кидаю свои пять копеек:
– Вы, мадам, просто художник!
– Это точно, у меня по травмам пятёрки в зачётке. Показывает Лехе физию в маленькое зеркальце:
– Ну как, годится?
– Да нормалек…
Судя по всему, парень неунывающий, у меня сразу к нему какое-то расположение появилось.
Лёха мнётся:
– Надь, можно нам с Генкой погулять во дворе?
– Ну, ты у меня сегодня вроде тоже на больничном, так что валяйте, но недолго, чтобы я вас не искала. Да и Петрович или Любовь Фёдоровна ваша появятся – чтоб вы тут были, ферштейн? – Я-я майн либе!
Всё, валите, я хоть полы помою, улыбается мне Надя.
Выметаемся в коридор, держу Лёху за рукав:
– Надо бы приодеть чего, на улице-то не жарко. – Коню ясно, щас и куртки натянем, – Лёха открывает двери, пропуская меня в комнату.
Мля, ну как и не прошло почти 50 лет, такая же комната с темно-зелёными панелями, вечный дизайн советских общаг, "аромат" портянок, койки в два яруса, армейские одеяла, вещи на спинках.
– Лёха, а народ где?
– Да ты чего, Генка, все давно в поле, время то какое – десятый час. Меня Надежда у старосты отмазала, пусть денёк отдохнет, мало ли чего. Да тут ещё мент утром приходил, все пересрались со страху, парни-то вечером хотели драться бежать. Ты представляешь, Надька-докторша прибегает, всем растолковала, что говорить, ну мы ему как на экзамене все отбарабанили, что ты упал и больше ничего…
Вот и куртку твою показали в крови, – подводит меня к кровати.
– Ты это, давай поменяемся, я на второй этаж полезу, а ты внизу спать пока будешь, а то мало ли чего. У меня вот братану голову клюшкой разбили, так его неделю качало. – Спасибо, Лёха, смущённо бормочу я и жму ему руку. Тут же пробивает меня волна доброты и участия, ну есть же вот такие люди, последнее отдадут, думаю я.
Куда потом-то это мы подевали?
Эхххх… Леха ещё чего-то рассказывает, а я рассматриваю своё небогатое имущество в сумке – носки, трусы, тапки, пакет с мыльно-рыльными делами. Снимаю со спинки кровати свитер, брюки, а вот и куртяха…
Дааа, отмывать придётся, и в грязи и в крови, хорошо что болоневая, помню – у меня такая примерно была в 10 м классе, вот же наше "разнообразие" совковое.
Сам себя одёргиваю – какой "совок", ты сейчас сам в нем, оглянись, Гера!
– Ладно, пошли, толкаю в плечо Лёху, – там разберёмся, куртка пока потерпит, потом отмою.
Спускаемся по крутой лестнице вниз, ну точно, как у нас в казарме, чтобы скатывались на плац побыстрее.
Выходим на крыльцо – а высота-то неплохая, метра полтора будет, точно – есть куда свалиться.
Но как-то чую я, что мент мне не особо поверил, ну и хрен с ним. – Вот, мы тут и показывали менту, где ты свалился, вроде прокатило. – Посмотрим, Лёха, нам эти разборки и в хрен не упирались, дойдёт до начальства, мало не покажется. А нам оно надо?
– Генка, так это ты докторшу зарядил????
Ну ты голова! – восхищённо протянул Лёха! – Слушай, Лёха, про это знает три человека, вот так пусть и будет, лады?
– Да я могила, цокнул залихватски зубом Лёха! – Дай пять, шлёпнулись мы ладошками.
– Ага, вот они, голубчики!!!! Сачкуем?
На нас офицерским шагом шагает женщина лет 50, высокая, стройная, с волевым лицом. – Пи…дец! – наша Люба, сдавленно шепчет мне Лёха. – Щас нам будет кино…