Колодец у леса - страница 4

На мгновение меня парализовал совершенно дикий животный ужас. Я вдруг отчетливо вспомнил слова Ивана Ильича: «Это было нечто стремительное, то ли серое, то ли коричневое. Волосатое. Оно вцепилось ему в спину и сдернуло в колодец…»

Я отпрянул, попятился и, споткнувшись обо что-то, грохнулся на траву. Падение привело меня в чувство. О господи! Представится же такое! Я быстро отошел подальше под тень деревьев, с трудом удерживаясь, чтобы не побежать. Меня трясло. Я сел на траву и закурил.

Очнулся я от того, что кто-то подошел и опустился рядом.

— Жарко сегодня, — раздался незнакомый голос. Я без труда узнал этого человека. Тот самый спасатель, что спускался вчера в колодец. Совсем молодой парнишка, лет девятнадцати, не больше, одетый в куртку защитного цвета. В руках он держал странное устройство, напоминающее противогаз.

— Кислородная маска, — пояснил он и вздохнул, — опять заставят лезть. А мне бы куда угодно, только не туда.

— Там что, воздуха нет?

— Может, нет, может, есть… Положено так.

— А что там вообще на дне? — спросил я, внутренне холодея.

— Жуткое дело там, — ответил паренек очень серьезно. — Я поэтому и боюсь лезть… Предчувствие какое-то… Понимаете, туда вчера человек упал, но тела нет. Зато все облито кровью, и дно и стены. Очень много крови и куча костей. Больше ничего нет. Ума не приложу, как такое может быть. Знаете, я бы лучше денег дал, но туда не полез.

— А зачем опять спускаться? — поинтересовался я.

— Хрен его знает, говорят, ищи что-нибудь подозрительное. Да нет там ни фига! Грязь одна и карст.

— Что-что?

— Карст, говорю. Такое обычно бывает в пещерах. Колодец у самого дна в сплошной скале пробит, и все стены в трещинах, дырах. Через них раньше вода поступала.

— Большие дыры-то?

— Не, даже ребенку не пролезть… Ну вот, уже зовут. Пошел я, в общем…

Человек подхватил свой прибор и поплелся к товарищам, которые уже начали выносить из машины какое-то снаряжение. Я двинулся следом.

Перехожу к заключительной и самой драматичной части своего повествования.

Человека, моего нового знакомого, с кислородной маской и сильным фонарем на шлеме обвязали веревкой, перекинутой через блок, и опустили вниз. Кроме этой главной веревки, удерживаемой четырьмя дюжими парнями, был еще тонкий шелковый шнурок, вроде того, что используется водолазами. Если человек внизу дернет за шнурок, это будет сигналом к подъему. Другой конец этого шнурка держал в руках хмурый седой человек, начальник группы. Метр за метром веревка скользила по блоку, пока не ослабла на отметке «двадцать восемь». Спасатели беспечно разлеглись на солнышке, а я, томимый смутными опасениями, опять подошел к краю. Где-то на огромной глубине сиял маленький, как звездочка, огонек, свет фонаря на шлеме. Нет, ничего не разобрать.

Внезапно шнурок дернулся.

— Поднимайте, — скомандовал начальник. Дюжие парни лениво встали и взялись на веревку.

Шнурок дернулся еще раз, и еще, и вдруг забился, будто в судороге.

— Да тяните же! Быстрее… Что за черт?

Шнурок рвался из рук, обезумев. Огонек внизу вдруг затанцевал, заметался из стороны в сторону и погас. Одновременно из черной глубины раздался ужасный человеческий крик.

— Маску сорвал, — побледнел седой спасатель, — тяните! Эй! Да помогите же кто-нибудь!

Все, кто был рядом: я, Иван Ильич и даже городские — ухватились за веревку.

Мальчишками мы ловили тарантулов. Маленький кусочек пластилина цепляется на длинную нитку и опускается в нору. Паук принимает приманку за жучка и хватает ее. В этот момент нитку нужно быстро выдернуть. Тарантул бросается в погоню и неожиданно для самого себя выскакивает на поверхность. Там он и остается, жирное мохнатое чудище, привыкшее к темноте и ошалевшее от солнечного света.

Рывок, еще рывок. Со скоростью несколько метров в секунду веревка шла вверх.

Я уже не сомневался и точно знал, что увижу через мгновение. Вот над краем колодца появилась голова человека с окровавленным страшным лицом. Он перемахнул через ограждение и бросился бежать.

Я рванулся было следом и тут же налетел на Ивана Ильича. Мой друг стоял, окаменев, и смотрел в сторону колодца широко раскрытыми глазами.