Командарм Лукин - страница 14

— Товарищ генерал, эвакуация? Немцы?

— Бойцы Красной Армии немцев сдерживают. Успокойся, красавица, и прими телеграмму.

Девушка взяла бланк.

Приняв текст, девушка подняла на Лукина глаза, и командарм увидел в них удивление и надежду. Уж если у генерала настроение бодрое, то опасность не так велика и не стоит паниковать.

Опасность, конечно, была велика. Это понимал генерал Лукин. Но в тексте телеграммы он высказал искренние чувства. И Надежда Мефодиевна, получив ее, не удивилась. Она, пожалуй, как никто, знала характер мужа.

До мозга костей военный человек, он все годы после гражданской войны готовил себя к войне. Обучая войска, Лукин сам учился. Каждое повышение по службе увеличивало ответственность, расширяло масштаб руководства войсками. Все эти годы копилась энергия. И теперь Лукин чувствовал, что войска его армии и сам он готовы к сражению с вероломным врагом.

Оставляя клубы пыли, мчалась в сторону Шепетовки эмка. Вместе с Лукиным в машине ехали интендант 1 ранга Маланкин и старший политрук Батманов. Командарм думал о предстоящих боях. Соединения и части 16-й армии были укомплектованы техникой и оружием, наиболее современными по тому времени. Он понимал, что во взаимодействии с соединениями, действующими южнее 16-й армии, можно нанести серьезный урон врагу, оттягивая на себя войска противника, быстро продвигающегося в направлении на восток.

Каково же было удивление командарма, когда, прибыв в Шепетовку, он увидел, что 17-я танковая дивизия полковника Корчагина не разгружается, а, наоборот, грузится в эшелоны.

— Что тут происходит? — недоуменно спросил Лукин командира дивизии.

— Приказано со штабом через полчаса отправляться, — растерянно ответил Корчагин.

— Куда? — удивился Лукин.

— Не могу знать, товарищ командующий.

— Кем приказано?

— Комендантом.

— Каким комендантом?

— Военным комендантом станции Шепетовка.

— Что за чепуха? Где комендант? Прекратить погрузку!

Подчиненные редко видели своего командарма резким, взвинченным. Но сейчас Лукин не мог сдержать себя. На станции творилось что-то невообразимое. Ревели моторы танков, ржали кони, гудели паровозы и автомобили, ругались командиры, отдавая команды, — все превратилось в невероятный хаос.

С трудом разыскали коменданта. Высокий сутулый капитан с землистым лицом, увидев генерала, обрадовался, посветлел лицом, и даже тощая его фигура выпрямилась.

— Кто вам дал право распоряжаться войсками, капитан? — безуспешно пытаясь сдержать гнев, спросил Лукин.

Капитан сразу сник. Он растерянно моргал белесыми ресницами, хотел что-то ответить, но, осмотревшись, нерешительно предложил Лукину:

— Зайдемте в комендатуру, товарищ генерал.

Лукин приказал Маланкину и Батманову следовать за ним. Пока шли к зданию вокзала, Лукин начал чуть остывать. Так с ним иногда бывало. Он мог сорваться, повысить голос до крика, но тут же сдерживал себя, помня, что крик — плохой помощник в деле. А дело, он понимал, слишком серьезное, чтобы этот капитан мог самовольно взять на себя такую ответственность.

Войдя в комендатуру, капитан предложил генералу сесть, а сам, насколько позволяла его сутулая фигура, выпрямился и доложил:

— Получен приказ Ставки Главного Командования о перенацеливании эшелонов с войсками шестнадцатой армии на смоленское направление.

— Когда получен приказ?

— Сегодня утром всем военным комендантам железнодорожных станций сообщены номера эшелонов, которые приказано срочно повернуть в район Орши. Те части, которые уже разгружаются в местах сосредоточения, приказано погрузить вновь и отправлять по указанному маршруту. — Капитан помолчал, видимо давая время успокоиться и генералу, и себе. Видя, что Лукин молчит, тихо добавил: — Очевидно, не нашли штаб вашей армии, и приказ отдан через Управление железнодорожных сообщений Генштаба.

— Да, очевидно… — рассеянно произнес Лукин. — Конечно, не нашли. Мой штаб где-то на колесах. — Лукин затушил докуренную до самого мундштука папиросу, резким движением поправил фуражку. — Ну что ж, будем выполнять последний приказ.