Комсомольский комитет - страница 8
Игорь, сначала ничего не поняв, почувствовал, как нервы у него напрягаются.
Русаков сунул руки за подтяжки, выглянувшие из-под расстегнутого пиджака, — он поехал в костюме, хотя на улице было довольно холодно, — и спокойно прошел вперед. Костоломов остановился в дверях.
На койке возле стола лежал парень. Его вымазанные глиной брюки небрежно свисали со спинки койки. Парню, видно, хотелось посмотреть на дерущихся, но вставать не хотелось. Приподнявшись на локте, он тянулся, заглядывая куда-то под стол, куда смотрели все, при этом дергал за юбку одну из девушек, чтобы она подвинулась.
Игорь, хмурясь, оглянулся на начальство. Зычный окрик Костоломова заставил девушек, которые стояли в толпе, испуганно шарахнуться к койкам. Парни, переглянувшись, тотчас вышли. С пола поднялись еще две девушки. Одна навзрыд плакала, по-детски вытирая грязными кулаками глаза. У другой, маленькой, коренастой, в залатанном сарафане, в кровь разбитое лицо, но она широким движением крепкой руки откинула назад прямые русые волосы, неторопливо достала из-под подушки зеркальце и, послюнив платок, стала вытираться.
— Хороши, — угрюмо сказал Русаков. — Это вы чего же?
Игорь оглянулся. Парня, который лежал на койке, уже и след простыл, и брюк его не было.
В комнате ни стульев, ни табуреток, ни радио, ни тумбочек.
Девушки молчали. Потом заговорили все сразу, показывая на ту, что стояла с зеркальцем.
— Аленка деньги у Нинки украла. Нинка ей сказала: «Отдай!», а Аленка ее бить.
Аленка, сунув зеркальце в карман сарафана, медленно повернулась, и ее зеленые вызывающие глаза встретились со взглядом Игоря. Игорь заметил, что у нее правильные, но помятые, рано начавшие стареть черты лица. Быстрым движением рук она сколола волосы сзади в хвостик-пучок. Только после этого спросила с вызовом:
— А кто видел, что украла?
— Фамилия? — грозно крикнул ей Костоломов.
— Бубнова.
— Алена, вы расскажите, в чем дело, — попросил Соболев, присаживаясь на койку. Он невольно выбрал ту, которая почище.
— Вы что, суд мне хотите устроить? — возразила Алена, пренебрежительно повела плечом и вышла.
Девчата заговорили наперебой:
— Аленка три года в тюрьме сидела.
— За кражу. А прежде в ремесленном училась.
На койку, напротив Игоря, села маленькая девушка с круглыми большими глазами, одетая в синее платье из дешевого шелка, которое ей, видимо, хотелось сделать модным, но получилось оно мешковатое, с неуклюжими длинными рукавами. Большой, грубо выкроенный белый воротник неряшливо топорщился, а спереди на платье были налеплены во множестве крупные пуговицы. Убогая одежда ее — хотя за те же деньги можно было сделать очень хорошенькое платьице — словно подчеркивала бедность обстановки: дырявые марлевые занавески на окнах, какие-то лохмотья в углах… Девушка уныло говорила:
— Крадут у нас все: и еду и белье. Замкнуть негде. И парни ходят. Ни днем и ни ночью спокою нет.
Игорь спросил, что за парень лежал на койке.
— Наш, со стройки. К нашей девушке ходит.
— Как ходит? — помедлив, большими, странными глазами глядя на девушку, спросил Игорь. — И спит?
— Да, — просто согласилась она.
— Вас как зовут? — быстро спросил Игорь.
— Белкина, Тося.
Узнав, что Игорь секретарь горкома комсомола, она кивнула на чернявую угрюмую девушку в коричневом вылинявшем платье.
— Маруся Чоботова у нас комсомолка.
Маруся, повернувшись, заговорила быстро и убежденно:
— И не комсомолка. Билет есть, а учетную карточку даже не сдавала. Недостойная я в таких условиях быть комсомолкой. Пусть переселят, тогда буду.
— А разве по-комсомольски бежать от трудностей? — Игорь повернулся к ней, взявшись рукой за спинку койки. Он невольно сравнил белый чистый свой манжет с грязной простыней, и на мгновение Игорю стало стыдно этой чистоты. — Почему бы вам всем не взяться и не навести здесь порядок? Вы же сами позволяете парням приходить к вам?
Маруся замолчала и отвернулась. Тень-гримаска мелькнула у нее на лице.
Тося тихо, иронически говорила:
— Позволяем! Да разве здесь наведешь порядок? Мы вот с Пантюшкой хотели частную квартиру снять, да заработок мал.
— С каким Пантюшкой?