Конец Дракона - страница 48
- Одеваться не стоит, - сказал я. - Только куртку накину. Здесь близко.
- Только чтобы быстро! - На лице Шевчука мелькнула ухмылка.
Я вышел в полутемный коридор. Надрывались медные трубы оркестра, ухали барабаны, взвизгивала противно флейта.
Через минуту я был уже на улице, но даже здесь был слышен этот гнусавый визг флейты.
Черная густая ночь придавила мне плечи, Я двигался почти ощупью, едва передвигая ноги. Не знаю, что со мной случилось, но мне вдруг захотелось спать, ужасно захотелось спать. Я не сомневался: стоит сейчас прислониться к чему-нибудь - и я мгновенно усну. Нет, мне нельзя было останавливаться, я шел и шел, пока не оказался на пустынной окраине города.
И здесь я услышал отдаленный грохот двух взрывов, один за другим! Точно такой же грохот тридцать - сорок минут назад сотрясал на экране маленькие города Польши.
И, глядя на экран, немецкие офицеры восторженно кричали: «Зиг хайль!».
Взрывы точно разбудили меня, и я побежал по кривым закоулкам пригорода. На повороте я оглянулся и увидел далеко в городе огненный столб, словно смерч, подпирающий черное небо. Багровый дым пожарища затягивал звезды и отбрасывал на землю розоватую тень. Я добежал до знакомого дома, дверь была открыта, меня ждали. Человек, лицо его в темноте нельзя было рассмотреть, сжал меня в объятиях, и я почувствовал на щеке прикосновение его шершавых губ.
- Сработали! Обе сработали!…- восторженно прошептал он. - Какой взрыв! Какой отличный первомайский салют!..
…И вот мы сидим в темноте у окна, не отрывая глаз от багровых клубов дыма.
- Ты подложил их, как условились? - спрашивает человек.
- Да… Одну в ложу, где сидел генерал, другую в свою будку, за кресло…
- За кресло?
- Да. За то самое, куда я запихал в тот раз партизанскую листовку «Смерть немецким оккупантам!»
- Я уже сообщил куда следует, что ты избавил нас от предателя Гусева… Завтра я переправлю тебя к партизанам.
- А вы?
- Останусь здесь… Я ведь не один. И сейчас я нужен здесь. Когда ты будешь у партизан, я почувствую себя в полной безопасности.
- Почему?
- Не понимаешь? Ты же единственный человек в нашем городе, кто выслеживал меня.
Он тихо смеется и касается рукой моего плеча.
- Их было сто сорок три, - говорю я. - Сто сорок три человека. Нет, сто сорок четыре - я забыл Шевчука.
Он подымается со стула и, припадая на правую ногу, ходит по комнате.
- Сто сорок четыре тигра-людоеда! - произносит он задумчиво. - Эти уже не бросятся на людей, не нападут со спины… Да… Ты не побоялся положить голову в пасть тигра… Кончится война и, как знать, пожалуй, я возьму тебя в помощники…
ГЕНЕРАЛЬША
Четыре женщины бережно опустили гроб в могилу.
- Да будет тебе земля пухом! - сказала Аксинья.- Прощай, милая!
Комья сырой земли посыпались на неумело сколоченный гроб. Последней к могиле подошла женщина в кирзовых сапогах, повязанная черным платком. Она бросила в могилу ком земли, тяжело вздохнула и отошла в сторону.
Женщины взялись за лопаты. Земля быстро заполнила неглубокую яму. Когда на месте, где только что золотились ромашки и синели колокольчики, появился могильный холмик, все пошли прочь. Впереди шла женщина в кирзовых сапогах, шла легкой неслышной походкой, словно боясь вспугнуть печальное безмолвие. Вдруг она резко остановилась, и когда с ней поравнялась Аксинья, гневно заговорила:
- Почему вы медлили? Приди я два дня назад, все обернулось бы иначе. Она была бы жива!
Аксинья всхлипнула:
- Легко ли вас найти? Пока добрались, пока ты явилась… Что у нее было-то?
- Аппендицит… Нужна была срочная операция…
Кончиком платка Аксинья смахнула слезу.
- Выходит, зря мы тебя потревожили… Не сердись. ..
- Полно тебе, Ксюша…
- Ладно, не буду… Мужик-то твой где? Прокофьевна сказала - военный он.
- Военный…
- Надо ж такое, чтоб ты в наш край попала! Как это ты исхитрилась?
- Объяснила командованию, кто я, откуда, вот и все.
Они вышли на пригорок. Внизу виднелись дома.
- Немцы к вам не заглядывают?
- Бог миловал. Да что им и делать у нас? Они, проклятущие, свое уже сделали! Сама видишь…
Женщины спустились к деревне. У околицы Аксинья сказала:
- Прокофьевна аж помолодела с твоего прихода. Неужли у матери родной не погостюешь? У нас безопасно, полицаев нет, староста - сама знаешь…