Кор-а-кор - страница 15
Волчара встал на четыре лапы, струсился, выгнул спину. И, как мне показалось, слегка заурчал от удовольствия, предвкушая хорошую драку, то есть показывая, что он существо, у которого полностью снесло крышу.
Мы стали кружить один против другого, шерсть на моем загривке встала дыбом, я почувствовал трупный запах, идущий из пасти волчары. Гад питался падалью, скорее всего затаскивая свои жертвы подальше, давая им маленько полежать, так сказать, чтоб душок появился. Гурман, мать его так!
Ненависть заполнила все мое естество, внутри себя я подался назад, полностью пропуская вперед свою вторую сущность, мне было противно присутствовать при тесном контакте с этим каннибалом, я не испытывал никакого желания почувствовать вкус его крови. Моё второе я радостно завладело телом и, утробно зарычав, бросилось на врага. Уклонившись от ряда острых клыков, моя вторая ипостась впилась в шею волчары, все-таки беззащитность местных жителей сыграла с оборотнем злую шутку. Он непозволительно расслабился и просто утратил бдительность, а плотный мясной рацион ослабил его реакцию, чем моё второе я и воспользовалось, недолго думая просто перекусило волчаре шею и отскочило в сторону. Я мягко завладел своим телом. Поднял морду к небу.
Победно завыл.
Замер.
Оборотень завалился на бок, забился в судорогах, он жалобно заскулил. Даже не так, он попробовал жалобно заскулить, но кровь, густо бежавшая из пасти, мешала ему издавать любые звуки. Протянул ко мне свою полулапу - полуруку, в попытке... Хотя черт его знает, что он хотел от меня. Я преобразившись обратно, не стесняя своей наготы, подошел к агонизирующему полуволку - получеловеку, наклонился, обхватил его голову в захват, напрягся и сломал шейные позвонки.
Бой закончен.
Меня стала сотрясать мелкая дрожь, откат после короткого боя. Усилием воли я подавил в себе предательскую дрожь, быстро оделся. Хоть ночи и были почти летние, но слово почти о чем-то, да говорило. Подойдя к трупу оборотня, я, особенно не рассматривая гада, наклонился, схватил его за ногу и потащил к дому старосты, по ходу движения замечая нездоровый интерес к своей скромной персоне со стороны жителей деревни. Подойдя к дому Трофима и бросив труп оборотня возле калитки, тяжело ступая я прошел в дом. Спокойно отодвинул, было заступившую дорогу жену Трофима, зашел в комнату. Поднатужился и вытащил из-за стола громогласно храпящего старосту. Пройдя с ним к колодцу вырытому во дворе. Я, не торопясь, набрал полное ведро воды и вылил на сладко посапывающего Трофима, потом повторил эту процедуру, где-то на третьем - четвертом ведре, раздалось:
- Хватит! Проснулся я уж. Можно просто дать, щоб попил.
Качнул головой. А почему бы и нет? Я поставил ведро перед очнувшимся Трофимом и стал ждать. Когда утробные звуки перестали терзать мой слух, а громогласная отрыжка озменовала окончание такого процесса, как тучные стада у водопоя, я сказал:
- Хозяин мест столь живописных, не соизволишь ли ты, пройти с покорным слугой твоим, чтобы принять работу его? - что-то потянуло меня на лирику и высокий слог, видимо последствия схватки сказываются. Но меня совершенно не восприняли и на вопрос:
- Чего?
Пришлось ответить незатейливо, но зато предельно понятно:
- Вставай давай, пошли, убийцу вашего дохлого, смотреть!
Трофим ошарашено посмотрел на меня, потряс головой, жалобно пробурчал:
- Хорошо-то как было, а ты все испортил.
Потом медленно поднялся, шатающейся медвежьей тушей навис надо мной, тяжко вздохнул. Усиленно прокашлялся, почесал заросшую свою репу, сказал:
- Ну... Пошли, коль не шутишь.
И первым поплелся, я другого слова и не подберу, чтобы описать походку старосты, к калитке. Дойдя до неё, староста остановился, повернувшись к дому, заорал, совершенно не обращая внимания, что ночь на дворе и люди-то спать по-хорошему должны.
- Жена, свет тащи! - потом посмотрел на меня, спросил:
- Ты как?
Я сначала пожал плечами, мол, да ни чего, в принципе, но быстро понял, что Трофим-то не видит меня ночью, темень стояла основательная для человеческих глаз, поэтому пришлось продублировать голосом: