«Корабль изуверов» (скопцы-контрреволюционеры) - страница 8
От хлыстовского обряда в новой секте удержалось многое: «распевцы», радения, «пророчества» и самое наименование сектантской ячейки — «корабль». Коренное же отличие от хлыстовства заключалось в требовании оскопления, как единственного залога спасения души.
С момента ареста Селиванова и ссылки его в Сибирь на каторгу вокруг его имени начинает сплетаться дикая сказка, усиленно распускаемая его последователями… О том, что Кондратий Селиливанов-де не беглый тамбовский мужик, а — царь всея руси Петр III, свергнутый с престола своей женой Екатериной и чудесно спасшийся от рук подосланных убийц. Да и царь Петр — не простой человек, а — «Христос во вторы пришедший на землю»…
Первое пришествие, имевшее целью насадить на земле скопчество, не дало желательных результатов: «только 12 апостолов удалось Христу посадить на белых коней». Наступило время второго пришествия: «вернется из иркутских стран царь-батюшка, искупитель Петр Федорович, объявится на Москве и ударит в Успенский колокол, на престол царский воссядет и соберет около себя своих детушек»… И когда число «убеленных» праведников на земле достигнет апокалипсического числа — 144.000 — наступит тысячелетнее царство правды христовой…
В дореволюционной России главари и организаторы скопческой секты насчитывали в своем распоряжении колоссальные имущества и капиталы на десятки миллионов золотых рублей. Они в значительной степени руководили рыночной торговлей. Они держали в своих руках нити биржевых спекуляций…
Не отличаясь особенной многочисленностью, эта секта всегда поражала своей исключительной живучестью: раз проникнув в селение или в семью, скопчество неизменно пускало там прочные корни. Особенное распространение оно получило на родине Селиванова в Тамбовской губ., в Курской и Орловской губерниях, в Поволжьи, в обеих столицах и в Сибири, в местах ссылки скопцов (Якутия, Туруханский край, Минусинский округ).
На протяжении первых ста лет своего существования (по данным медицинского департамента за 1872 г.) скопчество сумело завербовать в свои ряды 5.444 мужчин и женщин.
На протяжении всей своей истории эта секта во всей отвратительной наготе проявила свое хищническое капиталистическое нутро. Беспощадная эксплоатация трудящихся всегда была у скопцов руководящим хозяйственным принципом.
Паразитизм скопцов тем омерзительнее, что во все времена они прикрывали его личиной доброты и милосердия.
Благотворительность была исстари одним из способов, которым скопцы вербовали новых «овечушек». Это была система обдуманного втягивания бедноты в долговую кабалу. Сам учитель Селиванов в одном из своих «посланий» рекомендовал не благодетельствовать без расчета. И верные этому завету скопцы, благотворя, ссужая деньги, помогая в беде, никогда не забывали о «документике». Они не торопили своих должников с уплатой, не брали их до поры
— до времени за горло, — они копили расписочки И только когда становилось совершенно очевидным, что жертве уже не выпутаться из петли, благотворитель предъявлял свое требование:
— Оскопись — и прощу долг. А не согласен — в долговую яму!
Так действовали, например, известные по громким скопческим процессам прошлого купцы-оскопители Варачев и Бровченко, судившиеся в свое время за совращение в скопчество крестьян Поволжья и Екатеринославщины.
Другим способом вовлечения была откровенная покупка людей. Во времена крепостного права скопцы выкупали крестьянских детей, платя помещикам до тысячи рублей серебром за 14-15-летнего мальчика. Позднее «кормчие» столичных кораблей рассылали по провинции специальных разъездных агентов-вербовщиков. Их задачей была поставка «товара», т. е. желающих оскопиться за известную сумму. В своих секретных письмах-инструкциях оскопители так и выражались:
— …«Скажи, чтобы товар привозили в Москву, очень хорошо его принимают…»
Третьим способом была вербовка по деревням подростков из бедных семей, под видом найма «в услужение к богатому купцу»:
— Жалеть не будете, — убеждал скопец родителей-бедняков, — жалованье положу хорошее, стол у меня сытный… А малец по крайности в люди выйдет…