Коран. Биография книги - страница 31

Может показаться, что большинство европейских христиан, включая папу, уже окончательно определились относительно зла ислама и лживости Корана. Петр же призывает (тщетно), чтобы к мусульманам обращались «не так, как часто делает наш народ — не оружием, а словами; не силой, а разумом; не с ненавистью, а с любовью».

Однако процесс перевода имел определенные последствия. Он все-таки нашел своих читателей; его переписали в большом количестве экземпляров, а позднее, когда в XVI веке появились печатные машины, была издана не только Библия Гуттенберга, но и две латинских редакции перевода Корана Роберта из Кеттона. Слепая ненависть, возможно, не полностью уступила место просвещенной борьбе, но, по крайней мере, Коран теперь стал доступным европейцам, и некоторые читатели пытались понять его знамения.

Перевод Корана, естественно, породил некоторые вопросы. Это проблемы совсем другого порядка, чем при переводе научных текстов с арабского на латынь. Ведь научный арабский отличается от языка Книги. Первый развивался со времен пророка Мухаммада, а второй отражал культуру пустыни, которая предшествовала Роберту более, чем на пять веков. Тем более, она была крайней далека от него и его европейских современников.

Роберт мог бы сделать дословный перевод. Позднее ученые порицали его за, казалось бы, вольную, почти субъективную интерпретацию Корана. Но дело не в этом. Переводчик упорно верил в откровения Корана, чтобы обратиться к мусульманам, которые писали комментарии. Он просмотрел множество таких толкований, включая труды Табари.

Хотя Роберт никогда не указывал имена в цитатах, но совершенно очевидно: комментарии использовались, ученый предпочитал их буквальному переводу, особенно, в случаях с трудными отрывками.

То, что «Закон псевдопророка Мухаммада» — это изложение своими словами, совсем не означает, что перевод скуден и неверен. Ведь Роберт пытался разобраться, как сами мусульмане видели смысл Корана. Ученый понял то, чего не могли уяснить многие его европейские преемники, пытавшиеся переводить Книгу: долгая традиция толкования арабами-мусульманами могла помочь не-мусульманам в их попытках лавировать между разными языками, культурами и религиями.

Роберт пользовался комментариями к Корану, написанными мусульманами, либо переводя их, либо через ссылки на них на арабском. Он делал свой «вольный» перевод трудных слов или сложных стихов, используя знания, полученные из тех самых комментариев.

К его лучшим достижениям можно отнести последние суры, самые небольшие по объему. Кратчайшая из сур Корана — сура 108 «Аль-Каусар». «Аль-Каусар» — само по себе редкое слово, часто переводимое как «изобилие». (В переводе И.Ю. Крачковского — «Обильный». — Прим. ред.) Но Табари, наряду с другими комментаторами, считал, что оно относится к реке в Раю, следуя истории ночного путешествия и восхождения к Небесам, где по преданию Джибриль сказал пророку: «Ты видишь здесь реку Каусар. Господь Всемогущий даровал тебе ее». Роберт отражает видение этого предания, переводя этот стих так:

Общее понятие «изобилия» превращается в особое упоминание «райского источника». Таким же образом, в последней строке Коран называет врага просто куцым. Там нет и намека на «помощников и потомство». Но в другом известном средневековом толковании (его автором является Табарси, шиитский ученый XII века) говорится, что враг не будет иметь детей или потомства. Вполне вероятно, что Роберт использовал понимание Табарси, чтобы расширить собственный перевод.

Такой же вывод напрашивается при рассмотрении последней 114 суры, «Люди» (ищущие защиты от искусителя).

В своем переводе суры 114 Роберт из Кеттона использует самое страшное имя Сатаны вместо уклончивых названий: