Королева Брунгильда - страница 11

.

Некоторые энергичные императоры конца III в. постарались оттеснить захватчиков — которые, впрочем, пришли не затем, чтобы поселиться, а затем, чтобы пограбить, — а потом попытались кое-как заткнуть бреши в лимесе. Империя вновь обрела территориальную целостность, но не сумела остановить финансовый и демографический кризис. Властители Рима начали задаваться вопросом: не может ли настоящее спасение империи от бедствий прийти извне, то есть со стороны этих диких, но как будто плодовитых народов, живущих за Рейном и Дунаем?

Среди этих беспокойных варваров III в. были и предки Брунгильды. Они жили в регионе Черного моря, и римляне, домоседы, долго называли их древним словом «скифы», используемым для обозначения всех степных народов, проживающих по ту сторону лимеса. К 270 г. эти народы предпочитали называть «готами»^>{27}, что позволило императору Клавдию II взять себе титул «Готский» за то, что отбросил их.

Новые пришельцы, очень плохо известные

Обычно римляне не пытались слишком близко знакомиться с соседями. Унаследовав априорные культурные подходы классической Греции, они считали «варварами» все народы, не говорившие ни по-латыни, ни по-гречески, а несшие галиматью, где все слова напоминали неразборчивое «вар-вар». С точки зрения обитателей богатого средиземноморского бассейна эти злополучные люди жили на территории неясных очертаний, в «Барбарикуме», диком мире, якобы заполненном болотами и первобытными лесами. Некоторые оригинальные умы, как Тацит в конце I в., предприняли антропологические изыскания, описав их племена, перечислив обычаи и культы и, главное, попытавшись их локализовать географически. Но идентичность разных варварских групп мало трогала римлян. Многие обращали внимание только на их дикость, делавшую их удобной жертвой для императоров-завоевателей. Некоторые философы, напротив, ссылались на предполагаемую чистоту нравов варваров, чтобы противопоставить ее испорченности жителей империи. Короче говоря, для римлян человек, живущий за лимесом, мог быть либо врагом, либо «добрым дикарем», но никто не пытался по-настоящему узнать о нем больше. Что касается самих варваров, они не владели письменностью и поэтому не оставили ни одного текста, который бы объяснил, что может значить слово «гот» и чем он отличается от бургунда.

Это современные историки уже более двух веков без устали ставят вопрос о «национальной идентичности» народов, которые мы называем германскими. Для эрудитов XIX в., живших во времена строительства национальных государств, и особенно для немецких ученых, участвовавших в трудном процессе объединения собственной страны, национальный характер германской идентичности представлялся крайне важным. Поэтому они полагали, что варвары долго бродили по Европе, прежде чем осесть на земле, якобы ими завоеванной. Таким образом получалось, что варварская идентичность была этнической, основанной на общей крови, культуре и языке. Со времен переселения связующим началом для национальной группы якобы служил также непресекающийся царский род.

Достоинство этого подхода заключалось в том, что он упрощал понимание древних источников. Если «готы» упоминаются в III в. в регионе Черного моря, а потом в V в. в Аквитании, можно сделать вывод, что речь идет об одном и том же народе, который просто переместился в пространстве. Оставалось только нарисовать стрелки на карте Европы, чтобы эти движения народов стали наглядными, — получалась карта Великого переселения, которая содержится в наших школьных учебниках и по сей день.

Развивая эту модель, историки XIX в. попытались также определить происхождение этих кочевых народов и пришли к выводу, что все они происходили из Скандинавии. Действительно, древние авторы говорят об этом регионе как об «утробе, порождающей племена»^>{28}, на удивление плодовитом, но неспособном прокормить всех своих детей. Таким образом, вестготов, франков и лангобардов якобы можно идентифицировать как разные группы скандинавов, которые одна за другой пересекли Балтику. Все эти народы продвигались по Средней Европе, медленно, но неотвратимо, пока не вошли в контакт с Римской империей, которую в конечном счете якобы и разрушили.