Котик Фридович - страница 5

Некоторым котятам из его помёта удалось «выбиться в люди», то бишь пристроиться в домашние питомцы, Кишкуш же пристраиваться категорически не хотел. Видно тем он и привлёк внимание Фриды, что было в нём многое, присущее ей самой – нежелание приспосабливаться, привычка держаться особняком, с достоинством. Об ноги кот не тёрся, за подачки не служил, был не ласков и не труслив, на коронный Фридин «брысь с притопом» он даже ухом не вёл, ну, или умело безразличие изображал.

«Ты подумай, какая персона» рассуждала про себя Фрида, учительница с тридцатипятилетним стажем. «Я бывало только в класс входила, лоботрясы-старшеклассники по струнке вытягивались, а тут кот какой-то дворовый, и нате вам – ноль внимания, фунт призрения. Конечно, откуда у кота воспитанию взяться, когда тут, в Израиле, даже дети дикие – книг не читают, в театры не ходят, у девочек вместо игры на пианино каратэ, у мальчиков вместо скрипки или хотя бы паяльника в головах Человек – паук да Черепаха-Самурай».

Эти выводы Фрида делала из наблюдения за живой природой (так она называла местную жизнь), и из редких телефонных разговоров с внуками. Внуки жили километров за сто-сто пятьдесят, в центре страны, не то в Ашкелоне, не то Ашдоде, точнее Фрида даже не стремилась запомнить. Во-первых, не была там не разу, никто особенно не звал. К тому же на подъём она на старости лет стала тяжёлая — как из аэропорта в Хайфу привезли, так и сидела там безвылазно. Только один раз, когда училась в ульпане, их от Сохнута возили в Иерусалим, в обзорную поездку из серии «знай и люби родной край». Да и обиделась она сильно, когда один из внуков рассказал ей старую шутку о том, что их родные Черновцы в Израиле называют «город на А». Мол, если  на вопрос- «Ты откуда?», собеседник отвечает - «из Черновцов»,  вопрошающий прибалтиец, питерец и прочий столичный житель протягивает сочувственно-неопределенное «А-а-а!». Свой красивый зелёный городок Фрида любила и в отместку городами на А стала называть здешние Ашкелон с Ашдодом.

Оба внука сначала неабсорбируемую бабушку поправляли, но видя её упорство отступили, да и виделись они очень редко – раз в год, когда с родителями приезжали её навестить. Родители мальчишек — сын Фриды и его жена, приезжали поздравить старуху с Днём Рождения и соблюсти приличия, всё-таки именно они подвигли её на переезд в эту жару.

С невесткой у Фриды отношения не сложились с самого начала, ещё лет двадцать назад. Она считала молодую хитрой и ленивой, да ещё и подозревала в развратности, иначе как понять, что эта простоватая бабёнка  смогла обженить такое сокровище, как её сыночек. Та, в ответ, грешила на свекруху за то, что неприлично долго не могла забеременеть, её подружки  нашептали, что сглазила муженькова матерь, и вообще у евреев всякие  тяжёлые наговоры есть, так что от греха подальше лучше покреститься и свекровь от дома отвадить.

У «сокровища» и яблока раздора двух этих женщин, было одно неоспоримое достоинство – с детства он не доставлял особых хлопот своей вечноработающей маме, а позже не перечил жёниному уставу. Ну, и конечно, эта образцовая особенность еврейских мужей не бить и не пить, за которую их так любят дщери разных народов. Он и в школе так учился – без особенных проблесков одаренности, но и до двоек не скатывался. Отслужил также, без геройства, но ведь и не дезертировал. В армии ему пришлось нелегко — слабый духом неспортивный парень не раз бывал бит и оскорблён, но как всегда, дела до его проблем никому не было. В год призыва сына, Фриду Абрамовну назначили завучем, а потому его служба прошла мимо неё, она практически поселилась в школе.

Потом он что, бы мамочку порадовать поступил в университет, но долго там не задержался, вылетел после второй сессии и пошёл в техникум. С точки зрения Фриды это было так непрестижно, что она даже особо не вникала, на кого он там учился и долго скрывала сей позорный факт от коллег. Между тем, в маленькой черновицкой школе, где все друг-друга знали, любопытное внимание коллег привлекала судьба Фридиной дочки. Дочку Фрида не особенно жаловала, уж очень та была похожа на своего отца. Про бывшего мужа товарищ завуч вспоминала неохотно.