Козлиная песнь - страница 30

Может быть, он сошел с ума? — стучит у меня в голове. Нет, он не сумасшедший, отвечаю я себе, сумасшедшие не сидят неподвижно на бараньей шкуре и не смотрят перед собой с безразличием, у безумия другое лицо. Он скорее смирившийся, чем обезумевший, видимо, он от всего отрекся. Но отрекся ли он и от своей жизни, есть ли это форма самоуничтожения? Нет, нет, успокаиваю я себя, если бы он в самом деле хотел разом от всего избавиться, он бы никогда не избрал этот мучительно медленный путь, к тому же он все-таки ест, он ест так, словно это его работа, он пользуется ножом и вилкой, как лопатой и вилами. Может быть, он хочет освободиться от меня? Это последний из моих вопросов. Ответ на него прост: если бы ты хотел освободиться от меня, ты бы просто ушел, не говоря ни слова, закрыл бы за собой дверь и исчез. Но ты поступаешь точно наоборот: сидя с закрытыми глазами, ты полностью полагаешься на мою волю и, похоже, испытываешь ко мне безграничное доверие. Но сейчас ты об этом пожалеешь! Не желаю больше подчиняться твоим фокусам! Мы еще посмотрим, кто здесь главный! Я раз и навсегда положу этому конец.

Вот так, вот мои носки, снимаем и бросаем в угол комнаты. Теперь брюки, одна штанина, вторая… А это трусы, чувствуешь, как они пролетают у тебя над головой? Ха-ха-ха, всего два шага — и я подошла к тебе вплотную. А ну, открой глаза, если не боишься, посмотри, что я с тобой вытворяю, вот, перекидываю ногу через твое плечо. Чувствуешь, как я пропихиваю левую ступню между твоими коленями? А правую прижимаю к твоей спине, к твоей непоколебимой спине, я приваливаюсь к твоей голове животом, и мой живот закрывает тебе твое большущее ухо. Я не могу больше терпеть. А-а-а, какое наслаждение, я бы хотела, чтобы струя была еще сильнее. А ну-ка расскажи, как оно, когда моя моча течет по плечу и по груди? Мокрые пятна на твоей футболке все расширяются, а я выдавливаю из себя еще немножко и еще, последние капли. Я буду пить много-много воды, я хочу, чтобы твоя футболка постоянно была теплой и мокрой. А ну-ка понюхай, как тебе этот запах? Ты его не замечаешь? Отлично, радость моя, отлично, с тобой все ясно. Я знаю еще хорошенький способ, как зацепиться за эти твои мысли, которые бродят у тебя в башке. Нет, башку я тебе не отрублю, это было бы слишком просто. Я буду тебя мучить. Как ты думаешь, пинцет подойдет? Айн момент, у меня есть пинцет в косметичке. Ты пока готовься, сейчас сбегаю за ним в ванную.

Вот и я, с моим орудием. Встаю перед тобой на колени. Чувствуешь мое дыхание? Начнем с самого изящного, результат может быть потрясающий, как ты считаешь? Та-ак, волосок из носа, номер один. А это номер два. Во-во, великолепно, уже после третьего в уголках твоих глаз заблестели слезинки. Теперь вторая ноздря. Первый, второй, лицо вокруг носа краснеет. Ух, как ты чудно покраснел, а щеки стали мокрыми, совсем мокрыми, по ним ручьем текут слезы. Это уже взаимодействие, это начало взаимодействия!

Теперь мы примемся за твои длинные медные проволочки. Я встаю, наклоняюсь к твоей макушке и выдергиваю их по штучке из твоего черепа. Корни я обкусываю, мм, холодная закуска. Будь осторожен, сейчас я начну обгрызать мясо с твоих костей. Как много волосинок растет на одном квадратном сантиметре, до чего медленно идет дело. Я хочу видеть твою белую кожу, я хочу видеть твои страдания. Попробуем без пинцета, попробуем намотать несколько волосков на палец. Я тяну целые пряди, мне уже не оторвать их от твоего черепа, еще чуть-чуть — и я сорву всю твою дурацкую голову с твоей шеи. Ну что, больно, больно? У тебя на макушке уже лысина, диаметром добрых пятнадцать сантиметров. Оставшийся огненно-золотой венец кажется нимбом. Вся твоя одежда засыпана волосами, они прилипли к моей моче. Закричи же. Заори, завопи, ударь меня, избей до полусмерти.

Но ты только сжимаешь губы, плотнее, чем когда-либо. Окруженные звездочками морщин, глаза твои только жмурятся все крепче и крепче.

К нам прибыл на временное проживание некто мужского пола, с грубой шерстью примерно того же цвета, что и у наших дам, но без каштанового отблеска. Он был более крупного телосложения, без рогов, если не считать уродливого обрубка, косо торчащего на его глупой голове. Вероятно, в юные годы у него имелись рога, но хозяин попытался их выжечь, когда они выросли слишком большими. Ты сразу окрестил нашего гостя «поставщиком семени», и так мы его и называли до самого начала декабря, когда ему пришло время отправляться восвояси.