Красная биология - страница 39

Были сняты с постов и другие выдающиеся ученые: профессор (в будущем академик АМН СССР) Георгий Францевич Гаузе, академик Лина Соломоновна Штерн (позже арестованная вместе с другими членами Еврейского Антифашистского Комитета, дожившая до смерти Сталина и выпущенная на волю), академик АМН СССР Сергей Николаевич Давиденков, также позже арестованный и сгинувший в заключении, и многие другие.

Наконец-то Лепешинская и ей подобные «ученые» расправились с теми, кто составлял гордость отечественной науки.

В то время Ольга Борисовна стала особенно активно использовать в полемике ударный аргумент: ссылаться на одобрение ее труда Сталиным.

Лепешинская выбрала подходящий момент для ссылок на не подлежащий сомнению авторитет Сталина. «Великий кормчий» во все большей степени «углублялся» в вопросы науки, судил с апломбом и о развитии общественных отношений, и о языкознании, и об экономике, и даже о «революции рабов» в Древнем Риме. В 1946–1947 годах по указанию Сталина были проведены погромы (их называли «дискуссиями») в философии (см. доклад

А. А. Жданова по книге Г. Ф. Александрова «История западноевропейской философии» 24 июня 1947 года^>89), литературе (доклад Жданова о журналах «Звезда» и «Ленин! рад»^>90), музыке (доклад того же Жданова в 1948 году^>91). В результате подверглись осуждению выдающиеся писатели А. А. Ахматова и М. М. Зошенко, крупнейший композитор современности Д. Д. Шостакович, другие деятели культуры и науки. Печально знаменитая «ждановщина» — давление на многообразные формы литературной, общественной и научной жизни — была тем фоном, на котором разворачивались лысенкоизм и лепешинковщина[12]. Ссылки на благосклонное внимание САМОГО СТАЛИНА оказывались в этих условиях эффективнее отрицательных отзывов специалистов. Сталина перестали называть «великим ученым» и «отцом всех наук», а именовали уже «корифеем наук». В соответствии с этими изменениями пирамида, на вершине которой горделиво красовалась фигура усача в шинели, нуждалась в расширении основания, почему, в частности, и было выказано правительственное благоволение таким «трудам», как труды Лысенко, Лепешинской и подобных им в других науках. Следствием такой поддержки были «триумфальная» августовская сессия ВАСХНИЛ, одобренная лично товарищем Сталиным, и возвышение до уровня выдающихся ученых людей типа Трофима Лысенко и Ольги Лепешинской.

Везде мы встречаемся с несомненными сивыми меринами, которые пропагандируют несомненно полоумные фантазии и бреды и, не обинуясь, присваивают им наименование политических и административных реформ.

Пестрые письма. М. Е. Салтыков-Щедрин

Не следует думать, что только одна Лепешинская, используя сложившуюся в СССР политическую систему, пыталась взойти на «научный Олимп» ценой махинаций и обмана. Таких, как она, было много, а поскольку каждый из этих псевдоученых тщился выдать себя за реформатора науки, то в разных областях знаний то и дело появлялись диковинные «открытия», которым мог бы позавидовать барон Мюнхаузен.

Не мог остановиться и Лысенко, который на смену одного провалившегося мифа выдвигал другой. Он не переставал будоражить биологический мир подобными «открытиями». Например, на сессии ВАСХНИЛ в 1948 году он объявил об открытии нового закона, идущего на смену учению Дарвина^>93, «закона биологического вида», согласно которому один вид может запросто превращаться в другой вид, минуя всякие промежуточные стадии. Спекулируя на философском определении перехода количества в качество, Лысенко уверенно декларировал, что в природе якобы постоянно наблюдается не постепенное эволюционное развитие, а революционные скачки, при которых один вид превращается в другой. Дарвиновскую теорию происхождения видов он именовал теперь «плоской эволюцией», заявляя:

«В результате развития нашей советской, мичуринского направления, агробиологической науки по-иному встает ряд вопросов дарвинизма. Дарвинизм не только очищается от ошибок, не только поднимается на более высокую ступень, но и в значительной степени, в ряде своих положений, видоизменяется»