Красная биология - страница 41
Нужно было искать благопристойный выход из положения, и Лысенко решил свалить все на природу. Если сорняки возникают сами собой, без вмешательства извне, то нечего бояться обвинений в порче семенного материала. Раз пшеница сама порождает рожь, а рожь — овес, а овес, в свою очередь, — овсюг и т. д., то что же обвинять кого бы то ни было в нарушении законов семеноводства и сортоиспытания.
Лысенко, естественно, постарался теоретически обосновать превращение вида в вид, порождение сорняков культурными растениями (а заодно противопоставить вавиловскому учению о центрах происхождения культурных растений идею порождения одними культурными растениями других культурных растений). Обоснование было следующим:
«Теория Дарвина исходит из признания только количественных изменений, только из увеличения или уменьшения и упускает из виду обязательность и закономерность превращений, переходов из одного качественного состояния в другое. А между тем без превращения одного качественного состояния органических форм в другое их качественное состояние нет и развития, нет превращения одних видов в другие, а есть только увеличение или уменьшение количества, есть только то, что обычно называют ростом»>101.
Эта цитата взята из статьи Лысенко, опубликованной в 1949 году. В том же году он выпускает — к семидесятилетию Сталина — статью «И. В. Сталин и мичуринская биология», в которой прямо говорит о том, что идея о порождении одних видов другими вытекает из мировоззрения партийного>102. Он упрямо настаивает на том, что Дарвин ошибся в своих рассуждениях о факторах, способствовавших эволюции. Он повторяет снова, что, отталкиваясь от сталинских взглядов на природу скачкообразных изменений, он внес в биологию новое понимание законов эволюции, а именно, доказал возможность скачкообразного порождения одних видов другими.
Рассуждая таким образом[14], Лысенко противоречил самому себе. Всего несколько лет назад, в 1941 году, он писал:
«Эволюционная теория Дарвина прекрасно объясняет, как создаются новые органические формы путем естественного отбора в природе, искусственного — в сельскохозяйственной практике»>103.
Даже не вспоминая о своем недавнем признании учения Дарвина, Лысенко теперь утверждал, что дарвинизм — это лишь «плоская эволюция», что дарвинисты не учитывают качественних изменений, что без признания «зарождения нового в недрах старого, без дальнейшего развития нового качества как лной совокупности свойств» обойтись нельзя>104. Ссылаясь на свое фактически голословное утверждение о порождении видов как на решающее доказательство, Лысенко писал:
«Учение о диалектике, о развитии дало советским биологам возможность вскрыть пути превращения растительных видов в другие. В 1948 г. в докладе «О положении в биологической науке» на сессии Всесоюзной Академии сельскохозяйственных наук имени Ленина мною уже кратко указывалось, что 28-хромосомная пшеница (Тритикум дурум) при подзимнем посеве через два-три поколения превращается в другой вид — 42-хромосомную пшеницу (Тритикум вульгаре)… Этим самым были сняты всякие сомнения в происхождении растений мягкой пшеницы, полученных из семян твердой пшеницы. Отпали подозрения, допускавшие возможность в данных опытах случайных, незамеченных механических примесей мягкой пшеницы»>105.
Так «краткие» упоминания, сделанные в устном докладе, в другой речи трансформировались уже в «прочные доказательства», отвергающие всякие сомнения (читай — всякую научно обоснованную критику).
После этих выступлений на поиск новых диковинных перерождений бросился их «первооткрыватель» — М. Г. Туманян, временно уступивший пальму первенства Карапетяну. В 1949 году он напечатал статью, в коей сообщил, что нашел в посевах пшеницы примесь растений ржи, а в посевах ржи — растения овсюга!>106. Неунывающий В. К. Карапетян вместе с М. М. Якубинцером и В. Н. Громачевским сообщили в том же году, что они без труда нашли в естественных условиях — в предгорьях Кавказа — зерна ржи в колосьях пшеницы: дескать, теперь уже все становится понятным — зерна нового вида зарождаются прямо в колосьях вида старого