Красная биология - страница 50

Те, кто активно «поработал» на Августовской сессии ВАСХНИЛ. проявили себя на славу и на этом совещании. Не зря Лепешинская на первое место ставила Лысенко и его команду — Глущенко, Авакяна и Нуждина, не зря она поминала добрым словом Сисакяна, выступившего с биохимическими «доказательствами» правоты Лысенко в вопросах яровизации на сессии ВАСХНИЛ в августе 1948 года и теперь спешившего погреть руки и на живом веществе. Не случайно перечисляла Ольга Борисовна таких ярых лысенкоистов, как посредственный гистолог, но ловкий партийный функционер А. Н. Студитский, или микробиолог, ставший за год до этого директором Института микробиологии АН СССР и в 1946 году членом-корреспондентом АН СССР А. А. Имшенецкий, или Г, М. Бошьян, или Н. Н. Жуков-Вережников. Все они не выступили на сессии ВАСХНИЛ вовсе не потому, что были «по ту сторону» лысенковских баррикад, а потому, что их не позвали, обидев этим.

Спешили порадеть за новых героев биологической науки даже те, кто вроде бы имел или, во всяком случае, мог иметь свой собственный голос в науке: академик АН СССР В. Н. Павловский и пытавшийся десятилетиями играть роль неподкупного рыцаря науки академик С. Е. Северин, много лет заведовавший кафедрой биохимии животных Московского университета, грамотно читавший лекции студентам, то есть человек, доподлинно знавший, что, выступая за Лепешинскую, он лжесвидетельствует. В качестве доказательства правоты лепешинковщины С. Е. Северин ссылался на работу М. Г. Крицман, А. С. Кони ковой и Ц. Д. Осипенко^>153 о синтезе белков из молекул-предшественников. Однако позже В. Н. Орехович с сотрудниками доказали, что в упомянутых опытах происходило банальное бактериальное загрязнение^>154.

Одними ссылками на артефакты дело не ограничилось. Северин обратился к Лепешинской с прочувствованными словами:

Хорошо рассчитал Сергей Евгеньевич цену такого возблагодарения: в 1953 году он стал членом-корреспондентом АН СССР, в 1968 году — академиком этой академии, а в 1971 году — Героем Социалистического Труда. Так что смотреть в корень и рассчитывать наперед эти люди умели и знали, ради чего следует пресмыкаться.

Их стараниями Лепешинская получила полное право писать:

А чтобы всем стало окончательно понятно, в каком направлении будет теперь двигаться советская биологическая наука, Лепешинской в тот год преподнесли еще один щедрый подарок — долгожданную Сталинскую премию первой степени в размере 200 тысяч рублей! Сделано это было необычным способом. Лепешинскую выделили из числа прочих лауреатов. Не стали ждать очередного срока присуждения премий, а опубликовали в газетах экстраординарное сообщение о внеочередном вручении ей одной премии как ученому с величайшими заслугами^>157. Лепешинская и ее дочка «не стеснялись» объяснять всем встречным и поперечным, что распоряжение об этом поступило лично от Сталина (к слову сказать, в том же году, но в положенное время Сталинских премий были удостоены Жуков-Вережников и Глущенко).

В октябрьском номере журнала «Огонек» была помещена фотография счастливой лауреатки и статья о ее жизненном пути. Корреспондент журнала рассказала о том, как ее встретила дома новая героиня науки — «седая, коротко остриженная женщина с живыми, блестящими из-под очков глазами и строгим лицом»^>138, сообщила, что Лепешинская «говорит… громким, немного резким голосом», что «родилась (она) в богатой семье… первое представление о социальном неравенстве получила в родительском доме». Корреспондент, конечно, не обошла стороной революционную деятельность Ольги Борисовны, ее знакомство с Лениным, даже о «партийной столовой для эмигрантов-большевиков (в Женеве)» было упомянуто, причем сказано, что «Ольга Борисовна сама стряпала, кормила товарищей», но ничего не рассказывалось о том, какое научное открытие сделала эта женщина. Зато особое место в очерке занимал рассказ дочери лауреата Ольги Пантелеймоновны о героических чертах характера ее матери.