Кремневый скол - страница 2

И все же мы с твоей подружкой видели Acuta — Город, полученный человеком взамен райского сада, откуда он был изгнан после того, как, надкусив плод, перестал быть кремняком и перестал видеть в небе…

Ты не забыла Нур-Камидата, который приезжал верхом на красивой белой лошади? Он был в красных жокейских штанах и, подчеркивая свою горячность, вращал глазами не хуже нашего Руслана Гуажвбы. Он еще разрешил вам «покататься» на своем скакуне, благоразумно держа его под уздцы, зато потом допоздна докучал своими бесконечными сбивчивыми рассказами, хвалился медалью, верностью КПСС, племянником-головорезом. А также, смущаясь перед Мушни, исподлобья бросал на Нину красноречивые взгляды.

Он и тогда привез нам грушу сорта кефир.

Лагерь — Стоянка археологов — располагался на берегу быстрой и очень чистой речки Ягырты, под холмом Святая Гора, а Пещера — Стоянка кремняков — повыше, на другой горке. И тут же Стена — срез почвы, носящей отпечаток сотен (или все-таки десятков?) тысяч лет. Я тоже как раз приехал, днем раньше; буквально приполз, спасаясь от очередной депрессии, в эту горную деревушку Хуап Гудаутского района, где археологи Мушни Хварцкия и Нина Полякова раскапывали пещеру палеолита. Это было в самом начале националистической революции в Советском Союзе. В городах уже становилось душно, но деревня еще держалась.

Я приехал — и депрессии как не бывало! Днем купанье в Ягырты и прогулки по заповедному лесу, а ночью беседы с археологами у костра, главным образом о праотцах-кремняках, очень быстро излечили меня, и я даже начал там сочинять эту сказку, что является свидетельством счастья.

При мне поднимались к вам ребята с телевидения и сделали фильм. Там было шутливое интервью, которое я брал у Мушни в лагере под навесом: существует в природе кремняк или нет? Этот фильм, и в особенности наши байки о том, что он существует и говорит по-абхазски, возбужденные зрители восприняли настолько серьезно, что уже не домашний головорез наш, племянник Нур-Камидата, а настоящие бандиты являлись к Мушни с требованием по-честному поделиться с ними найденным золотом кремняков, намекая на то, что деньги пойдут на народное дело. Мушни пришлось прочесть добросовестную лекцию, убеждая их, что кремняки на то и кремняки, что не знали не только золота, но вообще никаких металлов.

— Мы уж подумали: античный период, — успокоились головорезы и оставили археологов в покое.

Эту повесть как раз в те дни я начал записывать карандашом на кальке. Героями ее стали неандертальцы (а теперь выясняется, что описанные мной особи — скорее кроманьонцы), с одной стороны, а с другой — мои друзья, по крайней мере в Абхазии всем известные. И потому ни имен, ни характеров их я не изменил. В том же 90-м году, с продолжением на 91-й, эта сказка-репортаж печаталась в абхазском детском журнале «Амцабз». Правда, редактор попросил, чтобы современники при публикации все же были даны под псевдонимами. Начнутся толки, дескать, время такое на дворе. Но зря он беспокоился: повесть, кажется, никто и не прочитал, кроме сотрудников редакции. Она не дошла до читателей-детишек. Уже началась перестройка: бастовало министерство связи и начальство почты, а рядовые сотрудники, не зная, что делать, тоже не ходили на работу, а слонялись по митингам и голодовкам. Теперь же, когда наша судьба совершила такой неожиданный зигзаг, когда большинства моих героев нет в живых, я, французский писатель кавказского происхождения, при осуществлении литературного проекта работающий с русской лексикой, подвергаю unerase их подлинные имена: это будет справедливо. Только посвящение Нине и Мушни приходится снять. Из суеверного нежелания сопрягать имя живой с именем погибшего. А ведь еще в том, самом первом, варианте, который я успел и написать, и опубликовать задолго до гибели Мушни, еще когда не хотелось верить в возможность войны, есть эпизод, где он, Мушни, поставил ногу на Мост, за которым ему был явлен запредельный мир!

Я хотел сочинить сказку и только сказку. И сейчас, расширяя ее в соответствии с требованиями французского читателя, я бы не хотел отходить от безмятежного сказочного мотива. Только жизнь распоряжается иначе: есть имена и есть слова, которых уже не подвергнешь delete’y. Итак, перефразируя традиционно-французское и кокетливое: «Все совпадения с жизненными реалиями не только не случайны, но и закономерны».