Крест королевы. Изабелла I - страница 11
— Конечно, нет, Белтран. Это всё ваш язык, несдержанность — одна из самых удивительных черт вашего характера. Не так ли, Хуана? Но конечно, я прощаю вас, дорогой мальчик. Разумеется, вы не имели в виду ничего дурного...
Действия Кастилии, поддерживавшие повстанцев, борющихся с законным правительством Арагона, вызвали такое возмущение короля Хуана, что он обратился к Франции за помощью: пожаловался на агрессию Генриха Кастильского и пригласил Луи выступить арбитром в этом споре. Луи согласился, и Генрих стоял перед выбором: или смириться с этим или испытать мощь армий короля Франции. Теперь вопрос заключался в том, как сделать встречу в Фуэнтарабии, где состоится обсуждение конфликта, красивой и приятной, и поэтому маркиз Виллена решил, что в свите короля Кастилии не должно быть ни одной женщины в мрачном одеянии.
— Почему бы просто не оставить Изабеллу здесь? предложила королева.
Похоже, король был готов к этому вопросу. Должно быть, Виллена тщательно его подготовил.
— У французского короля чрезвычайно подозрительный ум, и он обязательно поинтересуется, почему я исключил из свиты члена своей семьи, который занимает третье место в порядке наследования короны: вполне возможно, он подумает, что я её отравил.
«Бывают времена, — мрачно подумала королева, — когда яд может быть полезным орудием дипломатии».
— Кто посмеет тронуть ребёнка, Генрих? Кто осмелится повредить дону Альфонсо, занимающему второе место при наследовании?
Дон Белтран решил, что пора вмешаться:
— Виллена совершенно неправильно оценивает характер короля Франции, если внушает вашему величеству, что демонстрация могущества Кастилии повлияет на принятие решений в нашу пользу. Виллена обманывает ваше величество, потому что верит в необходимость демонстрации богатства, но Луи Французский на это только насмешливо улыбнётся. «Если у Кастилии есть лишние деньги, которыми она разбрасывается, то я поддержу Арагон, чтобы Кастилия не стала слишком сильной», — решит он. Он верит в принцип «разделяй и властвуй», старается уравновесить силы своих соседей и при случае натравить их друг на друга, чтобы ему самому всегда принадлежал решающий голос.
Королева согласилась:
— О чём он подумает, когда увидит Изабеллу, увешанную драгоценностями и дорогими кружевами? Не говоря уже о неуместности такой роскоши, он не одобрит её и потому, что, по слухам, сам очень бережлив.
— Да, ваше величество, я видел короля Франции, — опять вмешался дон Белтран. (Белтрану было всё равно, какое платье наденет Изабелла, но если Виллена настаивал на зелёном, то надо было возражать.) — Его христианнейшее величество одевается, как и его крестьяне: простая одежда, вся в заплатах.
— Изабелла ни в коем случае не должна затмить королеву Франции, — добавила королева с твёрдостью. — Ни одна женщина этого не простит.
— Правильно, пожалуй, правильно, — сказал Генрих: его уверенность была сильно поколеблена. — Мне очень трудно принять решение, когда мои дорогие друзья, Ледесма и Виллена, дают такие противоположные советы. Как был одет королевский герольд в Алмазане, дон Белтран?
— Как нищий, ваше величество.
Белтран лгал. Герольд, который привёз ему предложение французского короля об арбитраже, документ, с которым Белтран так спешил к своему королю, был в камзоле с серебряными лилиями на голубом фоне, достаточно изношенном и с пятнами грязи, полученными во время путешествия, но посланец короля никоим образом не был похож на нищего. Однако в борьбе за благосклонность короля Генриха было необходимо противоречить советам маркиза Виллены. Поэтому следовало преувеличить бедность одежды французского герольда.
Король вздохнул и снова взял в руки платье, поглаживая его.
— Я ничего не могу решить, — произнёс он. — Проблема приятной внешности так важна, а теперь я не знаю, что правильно: либо это красивое платье, либо те — мешки из-под муки из Аревало. Что мне делать?
Он, конечно, вновь обратится к Виллене, королева об этом знала, и за Вилленой останется последнее слово. Надо пойти на компромисс.
— Одна из молоденьких девушек свиты принцессы может надеть это платье, Генрих; но поверьте мне, оно не подходит Изабелле.