Крестики-нолики - страница 49

Круглый вице-мэр в пижаме читал книгу. Хрен её знает, какую, потому что, увидев нас, он затрясся, будто схватился за оголённые провода, и книга улетела под диван.

— Девочки… Здра… Здра-а-авствуй… те, — сипло пискнул он.

Мне тут же показалось, что он и впрямь сделан из резины, как надувная баба из секс-шопа, и его только что проткнули ножом.

— Ясное дело, не мальчики, — буркнула я вместо приветствия.

— А… Да… — сказал толстяк. Я подумала, что ещё секунда — и он описается от счастья, так он рад был, наверное, нас видеть. Я опять вспомнила про сексшоповскую бабу, как она сморщивается, когда выходит воздух, и уже не важно, сколько она стоила — десять монет или сто. Казалось, ещё немного — и этот придурок так же сдуется и превратится в бесформенную резиновую тряпку.

На этом месте на меня снова накатило, и я согнулась в три погибели.

— Мне кажется, тебе надо в туалет, — заботливо сказала Джонсон. — И, чем быстрее, тем лучше. Иначе ты рискуешь намочить штаны. Ну, что там ещё?

— Так вот, — я посмотрела на Джонсон — ну так строго, строже просто некуда. — Ты знаешь, кто такие… Ну, эти…

— Кажется, ты сказала, авгуры, — вспомнила она.

— Ну да, — сказала я. — Ты знаешь, что это за штука?

— Понятия не имею, — ответила Джонсон, созерцая вице-мэра.

— Слушай, а ты не помнишь, к чему я это спросила? — я не дурковала, я и правда не помнила.

— Какая-то лабуда про летящих призраков, — подумав, сказала она.

— Ах, да. Так вот — есть такие чуваки, которые что-то делают с птицами… — начала я.

— Что это за бред? — удивилась Джонсон.

— Они гадают по их мозгам. Прикинь? — спросила я и подмигнула.

— Ты предлагаешь использовать в качестве птицы вот это? — она ткнула пальцем в толстяка.

— Ага, — радостно подтвердила я.

Этот жиртрест издал писк и прижал к груди пухлые ручки. Джонсон обошла его по кругу, рассматривая, как товар на базаре, и недовольно щёлкая языком.

— Не знаю. Мозгов не маловато? — с сомнением сказала она.

— Нет. В самый раз, — заверила я. — Так что, дядя, готовься — думаю, твои мозги будут гораздо лучше смотреться на стене, чем внутри твоей башки, ведь там их никто не увидит.

— Девушки… А можно мне по… поговорить с госпожой Берц? — робко спросил толстяк. — Скажите, где госпожа Берц… пожалуйста…

И тут словно тайфун пронёсся по комнате.

— Госпожу Берц тебе, мать твою? А больше никого не надо? Может, ещё подгузники поменять, а, дядя? Нет, не требуется? Странно, — в две лужёные глотки мы орали так, что, казалось, сейчас вылетят стёкла.

— Я ничего не сделал, — толстяк закрыл лысину руками — сразу, как на него обрушился шквал крика — похоже, нашими коллективными децибелами ему неслабо дало по барабанным перепонкам. Видать, он ожидал, что мы в ту же секунду отшибём ему голову. Нет, дядя, всё не так просто. Мало того, у нас просто нечем было проделать ему дырку в чайнике, кроме, разве что, монтировки.

— Я ничего не сделал. Я ничего не сделал. Я ничего не сделал, — он продолжать вопить, как заведённый. У меня начало звенеть в ушах. Этому борову не повезло вдвойне — потому что веселье у меня сменилось дикой злостью — стоило ему только упомянуть Берц.

Я подошла и съездила ему по лысине, точнее, по пальцам, из-под которых эта самая лысина блестела, как начищенный медный котелок. Человек-мяч заверещал.

— Заткнись, — одновременно рявкнули мы.

Я не знаю, почему мы были так уверены в том, что только он имел доступ к телефону. Всему виной был злостный коктейль алкоголя и синтетической морфы. По идее сюда мог зайти любой сосед, кум или продавец из ближайшей лавчонки, и, как-нибудь исхитрившись, позвонить. Было необязательно разговаривать — могла существовать договорённость на сигнал одним прозвоном — а это заняло бы от силы десять секунд, например, пока жирный урод таскался поссать. Это и требовалось выяснить. И я даже, кажется, уже знала, как заставить его захлопнуть пасть, а потом с моей помощью хорошенько подумать и выдать что-нибудь членораздельное.

— Пасть закрой, — приказала я и добавила весомый аргумент в виде удара ребром ладони ему по горлу. Человек-мяч захлебнулся, и визг сменился хриплым бульканьем.