Крики в ночи - страница 58

— С какой историей?

— Я не уверен, но в этом что-то есть. Люди здесь не очень-то разговорчивы.

— Этот старший инспектор просто позер, вот и все.

— Мне кажется, он лжет. Я хочу убедиться в этом.

— Но это не поможет вернуть их.

Я почувствовал, как у нее перехватило горло.

— Пожалуйста, Эмма, милая моя. Я хочу найти факты, доказательства… надо выяснить, что случилось тогда… И я останусь здесь, пока не узнаю этого.

Теперь я знал, что делать, пока продолжалось полицейское расследование. Клеррар мрачно сообщил, что проверки на дорогах прекращаются, но дома все еще проверяют. Он повторил мне прежнюю версию: прошлое здесь якобы совершенно ни при чем. Но я думал иначе, тем более что есть некто, кто живет в Понтобане и знает историю Сультов. Доктора Раймона можно, конечно, разыскать, но сначала нужно связаться с Эстель, а мне было неловко звонить ей после нашего совместного визита к Элореану. Господь помогает тем, кто помогает себе сам, как сказала бы мама. В любом случае я не мог просто сидеть и ждать.

Мне пришло в голову, что там, где Эмма нашла газетные вырезки, могли сохраниться и другие бумаги. Мы тогда были слишком взбудоражены, чтобы вести целеустремленный поиск: она просто случайно вытащила «Историю души», и в ней оказались вырезки. А как насчет других книг на трех огромных полках? Почему бы не вернуться и не проверить, еще раз не взглянуть на них? В любом случае это хоть какое-то занятие. Оно позволит мне сбежать из этого проклятого отеля, позволит хоть на время не думать о детях или гадать, не вернуться ли в Лондон. Клеррар все время бубнил об этом, когда я пришел в комнату для допроса в жандармерию Сен-Максима.

— Зачем вам оставаться здесь, месье? Вы ничем не можете помочь следствию.

— Думаю, что мне лучше об этом судить.

Он, казалось, удивился, затем выпалил:

— Тогда я могу только предположить, месье, что у вас имеется какой-то личный мотив.

Хитрое, чуть ли не удовлетворенное выражение появилось в его глазах.

— Уеду, когда мне это потребуется.

— Уверен, что это… самое мудрое решение. — Он встал и протянул руку. Двое других полицейских встали вместе с ним. — Если будет что-нибудь… какие-нибудь новости, мы сообщим. Мы не прекратим искать. Полицейская работа именно такая, месье. Она продолжается, когда весь мир уже об этом забыл. И рано или поздно, кто знает… — он уставился на меня, — …что-нибудь проявится. Может, это будут не те новости, которых вы ждете, но рано или поздно мы что-нибудь да найдем.

В тот день после обеда я решил заехать в дом. Он сейчас пустовал, но я надеялся, что полиция впустит меня. Дом был заброшен. Не охранялся. Поблизости никого не видно, лишь солнце палит с ясного неба. Скот сбился в тени от дубов. Дом казался маленьким, очень уединенным, а цветочки по краям клумбы поникли и пожухли.

Дорога на Шенон была пустынной, неподстриженный кустарник засох, по всему чувствовалось, что с тех пор, как я уехал отсюда в субботу, здесь никого не было. Я остановил машину, открыл ворота и въехал во двор. Шины шуршали по гравию, совсем как в тот роковой первый вечер более двух недель назад. В высокой траве стрекотали цикады. Я направился к дому и попробовал открыть дверь. Нашу дверь, которую мы открыли тогда с таким нетерпением, исследуя темноту, заставленное помещение. Она была намертво заперта. Через нее мне туда не попасть. Я зашел сбоку и попробовал жалюзи. Бесполезно. В неподстриженной траве появились новые норки кротов, как маленькие могилки, — вот и все изменения. Веревка для сушки белья провисла между двумя бетонными столбиками, и я увидел в траве пластмассовый колпачок от шариковой ручки, похожий на красную пулю. Ручка Мартина. Я наклонился, чтобы поднять ее, и тут же услышал шум приближающейся машины. Она ехала по узкой дорожке, и что-то заставило меня остаться за домом, где никто не мог меня увидеть.

Это был старый «ситроен», одна из машин этой марки, с корпусом, похожим на торпеду, с сигнальными огнями по углам изогнутой крыши. Я увидел двоих мужчин в ней, осматривающих белый дом и мой «форд» с английскими номерами, припаркованный сразу за воротами. Я и раньше чувствовал чужие глаза на себе, а теперь знал наверняка, что за мной следят.