Да и легенда о Великом Достоевском — простите, невольно описался, но вычеркивать не буду, — о Великом Инквизиторе — испанская. Это Севилья: «воздух лавром и лимоном пахнет»[40]. Поэтому и я, как известно, большой подражатель великим, решил обратить свои взоры на Испанию и на испанское. «Действие у меня в Испании в Севилье, в самое страшное время инквизиции, когда во славу Божью в стране ежедневно горели костры» — это из Достоевского, из вступления к Великому Инквизитору. Это, кстати, и время Сервантеса.
В Севилье, на ярмарке, особенно много книг продавали, этим она была известна. Впрочем, и на иных, в Кордове, в Гренаде. Веревочные книги — так они назывались — это, по-нынешнему, нечто вроде бестселлеров. Только определяли эти бестселлеры не профессора и литературные критики, а ярмарочные торговцы. Книги, по их мнению достойные продажи наряду с мясом, рыбой, овощами, фруктами и прочим товаром, они подвешивали на веревке рядом со всеми остальными предметами торговли. Большая честь была для книги попасть на ярмарочную веревку. Будто бы Мигель Сервантес Сааведра удостоился этой чести только своим «Дон-Кихотом», да и то не в Севилье, а в Гренаде, считавшейся менее именитой ярмаркой. Так будто бы было. Иные же его книги — пастуший роман «Галатея»[41], драмы, новеллы из популярных тогда жульнических нравов — торговцы отвергали, предпочитая ему других авторов.
Так ли истинно было, утверждать не буду. Да и не в том дело, дело в названии, чрезвычайно мне понравившемся: «Веревочная книга». И я решил его заимствовать для романа-бабочки, выпорхнувшего из романа-гусеницы. Поэтому название у книги двойное, с двух сторон ее обозначающее и характеризующее.
Подготовка публикации и комментарии
Григория НИКИФОРОВИЧА