Критическая масса - страница 3
Когда я перешагнул через его тело, он попал в адскую кухню. Покрытая шрамами деревянная клетка, когда-то выкрашенная в белый цвет, была заполнена баллончиками со стартовой жидкостью, очистителем слива, банками, частично заполненными уродливой жидкостью, пипетками, ингаляторами Викса и галлоновыми кувшинами с надписью «соляная кислота». Над домом был сооружен импровизированный лабораторный колпак с вытяжной вентиляцией. Наполовину погребенные в грязи были несколько промышленных масок для лица.
Кто бы ни выбил дверь ногой, он также сорвал линолеум с пола и приподнял несколько гниющих досок под ним. Я присел на корточки и направил фонарик в отверстие между открытыми балками. Водонагреватель, печь стояли на земляном полу подо мной, но, насколько я мог судить, трупов не было. Прохладный воздух поднимался из подвала вместе с запахом листовой плесени, который казался здоровым по сравнению с химическими веществами вокруг меня.
Я выпрямился и осветил комнату светом. Трудно сказать, какая часть разрушений была вызвана убийцами собак, а какая - туземцами.
Я перешагнул через кувшины, которые были сбиты с пола, обошел пару вставных обогревателей и вошел в комнаты за ними.
Это был старый фермерский дом с передней комнатой, которая когда-то была обычной гостиной, судя по остаткам декоративной плитки вокруг пустого камина. Они были вынуты из камина и разбиты. Кто-то приставил к старому рулонному столу стрельбу по мишеням. Разъяренная рука разбила ящики и разбросала бумаги по полу.
Я наклонился, чтобы посмотреть на них. Большинство из них были просроченными уведомлениями от округа по уплате налогов и вывозу мусора. Публичная библиотека Палфри хотела получить копию « Унесенных ветром», которую Агнес Шлафли проверила в 1979 году.
Обрывки фотографий - это все, что осталось от жестоко испорченного альбома. Когда я бросил его обратно в кучу металлолома, он сместил одну целую фотографию. Это была старая фотография, выбеленная и покрытая шрамами из-за того, что она находилась в мет-хаусе, на которой было изображено около дюжины людей, собравшихся вокруг большого металлического яйца, балансирующего на гигантском треноге. Это было похоже на мультяшную версию капсулы, приземлившейся из космоса, но группа вокруг нее смотрела в камеру с торжественной гордостью. Посередине сидели три женщины в длинных юбках и туфлях на толстом каблуке 1930-х годов; За ними стояли пятеро мужчин, все в куртках и галстуках.
Я нахмурился, гадая, что это за металлическое яйцо. Трубы проходили через него; возможно, это был прототип машины для перегонки коровьего молока в охлаждаемое хранилище. Просто потому, что это было странно, я засунул его в сумку.
В соседней комнате стояли пара карточных столов и несколько стульев со сломанными спинками. Пустые коробки для пиццы, куриные кости и миска с хлопьями, на которой росла плесень: я видел это как натюрморт Bosch.
Лестница вела на второй этаж; под ним был забитый туалет. Детектив лучше, чем я мог бы заглянуть внутрь, но запах сказал мне больше, чем я хотел знать.
Три спальни были построены под карнизом наверху лестницы. В двух из них были только матрасы и пластиковые корзины. Они были перевернуты, на пол рассыпалась грязная одежда. Матрасы были разрезаны, так что одежду покрывали куски ватина.
В третьей спальне были настоящая кровать и комод, но они тоже были разорваны. Из рамы вырвали фигуру молодой женщины с младенцем размером восемь на десять, которая сама была сломана пополам и брошена на изорванное постельное белье.
Я осторожно взял фотографию за края. Отпечаток был настолько блеклым, что я не мог разобрать лицо женщины, но у нее был ореол темных кудрей. Я сунул фотографию в сумку через плечо вместе с изображением молочной капсулы.
Большой плакат Джуди Гарланд с надписью « Где-то над радугой» висел одним углом над изголовьем кровати, с других краев лента оторвалась. Я задавался вопросом, была ли это шутка наркоманов: «очень высоко». Трудно было представить метамфетамина носителем иронии, но легко осуждать людей, которых вы никогда не встречали.