Критическая температура - страница 30
На минуту она забыла о цели своего прихода сюда и тронула Стаську за рукав.
– Помнишь, Стас, как мы прятались тут… а? Когда нас отлупили.
– Помню… – Он нагнулся и, не останавливаясь, подобрал опять какую-то палочку из-под ног.
– Тебе не хочется иногда стать снова маленьким?
– Нет, Милка…
– А мне хочется… – дрогнувшим голосом призналась она.
И тогда он опять непонятно вздохнул.
– Я, Милка, никогда не хочу того, что невозможно.
– Ты что, не хочешь разговаривать со мной?
– Если честно, то – не очень…
Она остановилась.
– Я противна тебе?..
Он не ответил. И хотя тоже остановился – не обратил внимания на Милку, что-то высматривая в глубине сосен. Она должна бы повернуться и немедленно уйти…
Не повернулась и не ушла почему-то.
– Я теперь прокаженная, да?.. Я стала хуже, да? – забыв, что уже спрашивала об этом, повторила она, от стыда и от злости едва разжав губы.
– Для меня – да… – ответил он и стал разглядывать корявую, с кое-где опавшей корой палочку.
– Почему? – И поскольку он слишком долго молчал в ответ, она повторила еще раз: – Почему, Стаська?.. Я никакого преступления не совершила.
Стаська как-то криво, совершенно непохоже на себя усмехнулся вдруг… И сказал глупость:
– Я не знаю: может, после поцелуев губы и отмываются… След все равно остается.
Милка покраснела до того, что в глазах затуманилось.
– Я бы на твоем месте постыдилась шпионить…
– Но я же говорю: нечаянно… Я не знал, что вы выйдете во двор.
– А какое тебе дело до этого?! – сорвавшимся голосом спросила Милка.
– Никакого. – Внимательно разглядывая все ту же паршивую палочку, он повел головой из стороны в сторону. – Разве я сказал, что мне есть дело до этого?
– Тебя вчера многие видели во дворе! А сегодня я видела тебя с Геркой Потанюком! Что у тебя за дружба вдруг с ним?!
Теперь Стаська глядел ей прямо в глаза.
– Уходи, Милка… – глухим, сдавленным голосом проговорил он. – И как можно скорей… Убирайся!
Милка выпрямилась перед ним.
– Не хами! – Даже ногой притопнула. – Не имеешь права хамить! Ты не мужчина, если так разговариваешь со мной!
Стаська шевельнул губами и поглядел опять в сторону, в глубину сосен.
– Я не потому так с тобой… – проговорил он с безразличием, после паузы. – Ну, что ты заподозрила меня… Мне теперь не важно, что ты или как обо мне думаешь… Мне это все равно. Я тебя не затрагиваю. Но и ты… Ты тоже лучше меня не трогай больше…
Что-то очень похожее на презрение испытала Милка, глядя на него. Едва сдержалась, чтобы не высказать ему всего, о чем она подумала в эту минуту. Зачем? Если все – от начала до конца – глупо…
– Анатолий Степанович просил тебя зайти к нему…
Стаська опять внимательно посмотрел на нее.
– Хорошо, я зайду, – сказал он. Круто повернулся и зашагал прочь от Милки.
– Когда?! – прикрикнула она, чтобы удержать его.
Он глянул через плечо.
– Сегодня.
– Идем сейчас! – Она снова притопнула.
Стаська остановился неподалеку от сосен.
– Сейчас мне надо подумать. Побыть одному и подумать…
Снова пошел.
– Что ты из себя мыслителя Спинозу строишь, Стаська?
Он не обратил внимания на ее реплику. Хам. Самый настоящий хам! И столько лет она делила с ним все свои радости!
Милка решительно повернулась спиной к нему.
Окажись Стаська не человеком, а какой-нибудь букашкой, вроде этой желтенькой, что ползала по траве у Милкиных ног, – Милка, не моргнув глазом, вот так вдавила бы его в землю и еще крутнула бы каблуком для верности…
Но, к сожалению, Стаська не был маленькой, безответной букашкой и маячил уже далеко за соснами.
Во дворе дома царило плохо скрытое оживление.
Герка Потанюк в числе десятка других недорослей гонял клюшкой консервную банку в дальнем углу двора.
Милкины однокашники теснились в беседке. Колька Болдырев, обхватив колени руками, восседал прямо на полу, Ашот и Лялька Безуглова взгромоздились рядышком на перила, Скосырев, стоя посреди беседки и энергично жестикулируя, доказывал какую-нибудь заведомую ерунду, остальные сидели на лавочках вдоль перил.
И первый вопрос, который задала Лялька Безуглова при появлении Милки, был, конечно же, на злобу дня:
– Ты слышала?! Деньги нашли!
– Я знаю… – небрежно кивнула Милка, давая понять, что проблема эта – для нее не самое главное в жизни.