Кровь Валтасара - страница 6

. Нумидийский[15] наемник убил его, и окольными путями камень вернулся в Персию. Он сверкал в короне Ксеркса[16], когда тот наблюдал, как его армия гибнет у Саламина[17].

Александр взял его с трупа Дария[18], и на македонском панцире он блестел, освещая дорогу в Индию. Случайный удар меча, нанесенный в нагрудник в сражении на реке Инд, и на столетия Кровь Валтасара пропал из поля зрения. Где-то далеко на востоке, как мы знаем, его блики легли на дорогу крови и грабежа, и люди убивали мужчин и насиловали женщин ради него. Из-за него, как и в старину, женщины отказывались от своей чести, мужчины — от своей жизни, а цари — от своих корон.

Но в конце концов его путь вновь повернул к западу, и я взял его с трупа туркменского вождя, которого я убил во время дальнего набега на восток. Как он добыл его, я не знаю. Но теперь он мой!

Скол был пьян, его глаза сверкали с нечеловеческой страстью. Все больше и больше он казался какой-то отвратительной хищной птицей.

— Это — устойчивость и баланс моей власти! Люди приходят ко мне из дворцов и лачуг, каждый из них надеется, что станет хозяином Крови Валтасара. Я натравливаю их друг на друга. Если кто-то убьет меня за камень, то другие тут же порежут убийцу на куски, чтобы получить драгоценность себе. Они не доверяют друг другу настолько, чтобы объединиться против меня. И кто же пожелает поделиться камнем с другими?

Он налил себе вина нетвердой рукой.

— Я — Скол Мясник! — хвастался он. — Принц по моему собственному праву! Я сильный и хитрый, умнее простых людей. Я самый опасный вождь Таврских гор, я тот, кто был грязью под ногами людей, не признанный и презренный сын благородного персидского отступника и черкесской девушки-рабыни.

Ба, эти дураки строят заговор против меня — венецианец, Кай Шах, Муса бин Дауд и Кадра Мухаммад, и против них я пускаю Надир Туса, опасного головореза, и Кодзи Мирзу. Перс и курд ненавидят меня и ди Строззу, но друг друга они ненавидят еще больше. А Шалмар Хор ненавидит их всех.

— А что Сеосам эль Мекру? — Кормак перевел на норманно-кельтский язык с арабского имя Иосиф (Юсеф).

— Кто знает, что на уме у араба? — прорычал Скол. — Но ты можешь быть уверен, что он просто шакал, как и все из его рода, и будет наблюдать за развитием событий, чтобы присоединиться к более сильной стороне, а затем он предаст победителей.

— Но я не тревожусь! — вдруг взревел разбойник. — Я — Скол Мясник! Глубоко в кровавых безднах я видел туманные, чудовищные образы и читал темные тайны! Да, во снах я слышу шепот мертвеца, получеловеческого короля, у которого давным-давно ныряльщик Нака отобрал камень. Кровь! Он жаждет этот рубиновый напиток! Кровь следует за ним; кровь тянется к нему! Не голову Кира королева Томирис окунула в сосуд с теплой кровью, как говорят легенды, но камень, который она взяла с трупа короля! Тот, кто носит его, должен утолять его жажду или захлебнется в своей крови! Да, сердца многих королей и королев напитали его малиновую тень!

И я утолял его жажду! Есть тайны Баб-эль-Шайтана, о которых никто не знает, кроме меня — и Абдуллы, чей высохший язык никогда не сможет поведать о том, что однажды видели его глаза, о воплях, которые слышали его уши в темноте под замком, когда полночь разливается над безмолвными горами. Я отыскал разрушенные тайные коридоры и запечатал там арабов, которые восстановили их, и турок, которые следили за ними.

Он замолчал, ибо и так сказал слишком много. Но малиновые сны начали снова плести свои узоры безумия.

— Ты не задумывался, почему здесь нет женщин? Тем не менее сотни прекрасных девушек прошли через врата Баб-эль-Шайтана. Где они сейчас? Ха-ха-ха! — гигант вдруг разразился ужасным хохотом, громом пролетевшем по комнате.

— Многие приходили, чтобы утолить жажду Рубина, — сказал Скол, взяв еще один кувшин вина, — или стать невестами мертвых, любовницами древних демонов гор и пустынь, которые берут прекрасных женщин только во время их предсмертной агонии. Некоторых использовали я или мои воины, и все они были потом брошены стервятникам.

Кормак сидел, подперев подбородок кулаком, нахмурившись от отвращения.