Кровавый источник - страница 31
— Выезжай на тротуар! — как можно тише скомандовал Гром, но туман не обманешь — он отразил его голос протяжным эхом. Заработавший вновь мотор оглушил Ивана.
Где-то на пятом этаже зажегся свет.
— Глуши мотор! — По лицу Ивана ручьями бежал пот.
Он закрыл люк и бросился вниз, к своей команде, состоящей из трех автоматчиков и водителя.
— Слушай сюда! — приказал он. — Сейчас вылезаем наружу и катим машину, не включая мотора, до предпоследнего окна! И чтобы ни звука!
Достигнув цели, парни влезли на бронетранспортер. Встали во весь рост. Их тяжелые ботинки находились как раз на уровне карниза. На заветном окне висели плотные занавески. На подоконнике стоял горшок с алоэ. Парни переглянулись, и на их молодых упитанных лицах промелькнуло что-то вроде ухмылки.
Гром еще раз прислушался к тишине, посмотрел на землю, на пар, стелющийся по земле, и взмахнул рукой.
Парни пнули ботинками по стеклу и рванули занавески. Глаза, уже привыкшие к темноте, увидели белую постель, искаженные лица двух стариков и огромные часы с маятником над ними.
В следующий момент ударили автоматные очереди, и парни больше ничего не видели, потому что, когда в комнате рассеялся дым, они уже мчались по шоссе.
В комнате же все изменилось. Белая постель стала черной. В механизме часов что-то повредилось, и они пробили полсотни раз. Только горшок с алоэ все так же невозмутимо стоял на подоконнике, усыпанный осколками стекла. И при свете уличных фонарей можно было разглядеть, как из многочисленных ран на листьях растения вытекает живительный сок.
И еще белый пар бесконечно стелился по земле…
О расстрелянных в собственной спальне стариках Потаповых написали газеты. Общественность была взбудоражена. Велось следствие, сразу зашедшее в тупик.
В полном недоумении находился и Федор Кручинин, потому что, вопреки предсказаниям Грома, после гибели родителей не стало и Потапова. Причем при весьма загадочных обстоятельствах.
На следующий день после случившегося он взлетел на воздух вместе со своим шофером. В машине обнаружили взрывное устройство.
Но самое удивительное, что повергло Кручу в смятение, — ни он, ни Гром не имели к этому никакого отношения. По городу ходили слухи, будто Потапов просто решил уйти со сцены, посадив в машину кого-то вместо себя. А сам, наверное, греется сейчас где-нибудь на бережку Карибского моря.
Так или иначе, а хоронили стариков Потаповых вместе с сыном, вернее, с тем, что от него осталось.
Место Потапова занял Стародубцев, та самая темная лошадка, из-за которой и разгорелся весь сыр-бор.
Федор Степанович Кручинин жил в двухэтажном каменном особняке, стоявшем на перекрестке двух тихих улочек цыганского поселка.
Он был зятем цыганского барона, и это во многом повлияло на его карьеру. Став сильным мира сего, он не считал, что чем-то обязан супруге. Относился к жене с презрением. Она же готова была ноги ему целовать и, как водится у цыган, нарожала кучу детей. В доме обычно стоял невообразимый галдеж.
С недавних пор дом Кручинина охранялся, а после «веселого дела», затеянного Громом, Федор Степанович усилил охрану. Кроме того, он стал чаще бывать дома и даже деловые встречи теперь назначал не в казино.
Еще не утихли страсти вокруг Потаповых, а Иван уже развернул перед боссом свои планы в отношении Стародубцева.
Они сидели в небольшой комнате, увешанной коврами, и потягивали из пиал горячий чай с яблоками.
В окна заглядывал промозглый осенний вечер.
Гром, покопавшись в папке с бумагами, нашел наконец нужное и выложил на стол перед Кручей три фотографии.
На первой был изображен пацан с длинными, падающими на плечи волосами, с приоткрытым ртом и удивительным блеском в глазах. Широкий воротник белой рубахи выпущен поверх пиджака, пиджак приталенный, короткий, В руках парень держал электрогитару, допотопную, советскую, на ней четко читались две буквы из названия фирмы: «УР».
— Ну и чучело! — ухмыльнулся Кручинин. — Он что, из этих?..
— Увлекался недолго, — пояснил Иван. — Только в школе. Потом, видать, папаша накрутил хвост.
— Папаша, значит, не разделял увлечений сына? История стара, как мир.