Кровавый источник - страница 32

— Папаша и рад бы, но должность не позволяла. Секретарь райкома партии, уважаемый человек! А значит, не пристало сынку водиться со всякой шушерой! Батяня и так проявил себя большим демократом — Дима, к примеру, учился в обыкновенной школе, без всяких там уклонов.

— Ты хочешь сказать, что парня не баловали, — перебил Круча своего помощника.

— Вот именно. Держали в черном теле.

Со второй фотографии на босса глядел уже вполне сформировавшийся юноша: немного удлиненное лицо, крупные черты, массивный подбородок. В светлых глазах уже нет того мальчишеского блеска, во всем статность и порядок: волосы коротко острижены, аккуратные бачки, доходящие до мочек ушей, галстук — шнурок на кремовом фоне рубахи. Фотография цветная, но дурного качества.

— А это мы уже студенты, — пояснил Гром. — Батя на этот раз приложил максимум усилий и пристроил любимое чадо в престижный вуз. Догадался, какой?

— У нас что, игра «Поле чудес»? — рассердился Круча, но, с минуту подумав, прикинул: — Если это начало восьмидесятых, то институт народного хозяйства.

— Дал бы я тебе, Федя, приз, да у тебя и так все есть!

— Торгаш, значит? — внимательно рассматривая снимок, спросил Федор Степанович то ли у помощника, то ли у самого студента.

Третий снимок несколько удивил. На нем Стародубцев был запечатлен с известной на всю страну эстрадной певицей. Они сидели на казенном диванчике, видно, в номере гостиницы. По осоловелому взгляду певицы было ясно, что она хорошо выпила. Глаза Стародубцева тоже блестели, но это уже не тот блеск, что на первой фотографии. Певица восседала у него на коленях, обвив руками шею. Дмитрий Сергеевич сладко улыбался.

— Он что, трахался с ней? — поинтересовался Круча.

— А кто с ней не трахался? — засмеялся Гром. — Снимок сделан в Москве три года назад.

— Он жил в гостинице?

— На этот раз — мимо! В гостинице жила она, а Дима — в собственной квартире с мамой.

— Как они там оказались?

— Длинная история. — Иван громко и значительно отхлебнул чай и продолжил: — В двух словах! Папаша преставился, когда Дима корпел над торгашеским дипломом. Папашин сын успешно защитился, и тут взяла слово мама. У нее в Москве оказались какие-то влиятельные родственники, и они тронулись в путь, тем более что без папиной мохнатой лапы здесь уже нечего было делать. Родственники и в самом деле оказались не промах — устроили сыночка в нехилую фирму по продаже компьютеров. Через год наш малый продвинулся и стал заместителем генерального директора.

— Какого черта он вернулся сюда? — не выдержал Круча.

— Не торопись, Федя. Что у них там произошло, я до конца не выяснил. В общем, директора пришили. Кто постарался, это нам сейчас не важно. Важно другое — фирма накрылась с шумом и грохотом! Наш торгашик поспешил поскорее убраться из Москвы. В родной город он время от времени все же наезжал. И два года назад Дима снова поселился здесь, оставив мамашу сторожить московскую квартиру. Он вернулся с большими деньгами и держал их у себя в квартире, никуда не вкладывая.

— Интересно. Боялся засветиться после разгрома фирмы? Значит, деньги ворованные.

— Ты читаешь мои мысли! Какими-то путями о деньгах проведали люди Поликарпа и решили пощупать парня, но это вышло им боком.

— Я что-то слышал, — припомнил Круча. — У него оказалось в доме оружие.

— Не только. У него оказалась прямая связь с ментами. Он нажал потайную кнопку, легавые тотчас явились!

— Так-так, — призадумался Федор Степанович. — Это мне. Ваня, не нравится. У меня много друзей среди легавых, но потайной кнопки в доме нет. Что было дальше?

— А дальше был Потапов.

— Почему он не обратился ко мне? — на этот раз вслух спросил Кручинин. Ему надоело постоянно задавать себе этот вопрос.

Гром усмехнулся и потер руки.

— Вот мы и дошли с тобой до самого главного. Зачем человек при таких деньгах обращается за помощью в самую ничтожную организацию в городе? А на хрена ему, спрашивается, твоя стопроцентная богадельня, в которой давно уже все чики-чики.

— Не понимаю.

— Сейчас поймешь. Я знаю точно, что место под свой вонючий шоп он выбирал сам. При этом не мог не знать хотя бы от своих дружков — легавых, кто у него будет в соседях!