Кровавый источник - страница 35

— Ты решил отсидеться в теплом местечке и посмотреть, как мы будем друг друга щелкать?! Что ж, неплохо все обмозговал! Молодец! Настоящий храбрец наш босс! Ваня так никогда бы не поступил!

— Уймись ты! — резко дернул его за штаны Череп, усадил на прежнее место и тихо процедил, но так, что все услышали: — Моська лает на слона!

Остальные выжидательно молчали. И тогда опять взял слово Кручинин. Он говорил ровно, не торопясь, будто не было только что никакого инцидента:

— Я не хочу больше крови. Хватит с нас Ивана. — Он снова прибег к продолжительной паузе. Ему трудно давалась эта речь. — Надо как-то договариваться с этим гнусом Димой. Я не могу идти с ним на переговоры по понятным причинам. Это должен сделать кто-то третий. Но он не станет говорить с третьим, пока я буду во главе организации. — Вновь последовала пауза, во время которой Мишкольцу показалось, что ковры на стенах начали вращаться вокруг него и скорость с каждой секундой нарастает. — Поэтому я решил ненадолго уйти со сцены. Взять отпуск. И тогда человек, который встанет на мое место, заключит со Стародубцевым мир…

— Я не буду этой падлой! — вызывающе крикнул Шалун.

— Я перестал бы себя уважать, если бы назначил тебя, щенок! — Федор Степанович на секунду снова превратился в прежнего Кручу.

— Меня тоже вычеркни из списка, — пробурчал Череп. — Разговоры говорить я не мастер.

— Я хочу, чтобы этим человеком был Мишкольц, — твердо заявил Кручинин. — У Володи должно получиться.

Теперь все взоры были обращены на ювелира. В этой повисшей, как табачный дым над головами, тягостной тишине он выдавил из себя:

— Я не могу.

— Почему? — В потухших глазах Кручинина таяла последняя надежда.

— Меня многое связывало с Иваном… — Он врал. Причины отступничества крылись в другом. Мишкольц знал, чем придется заплатить за мир, если он пойдет на переговоры.

— Жаль, — опустил голову Федор Степанович. Взгляд Мишкольца встретился с одобрительными взглядами Черепа и Шалуна и с удивленными — Кривцуна и Соколова. Ведь он сам был инициатором переговоров.

Тогда слово взял Кривцун. Среди присутствующих он был самым старшим — ему перевалило за пятьдесят. На широком красном лице бизнесмена выступал пот, и он время от времени обтирался носовым платком. Несмотря на свой неподъемный вес, в делах он проявлял небывалую изворотливость. Его популярность в городе росла с каждым днем. И поэтому затяжной конфликт с «соседями» настораживал и пугал Кривцуна.

— Что ж, если молодежь брезгует, — начал он, по привычке громко сопя носом, — я могу это взять на себя. До чего-нибудь, может, и договоримся.

На том и порешили. Кручинин строго-настрого наказал боевикам за время его отсутствия не вмешиваться в разборки других организаций и не поддаваться на провокации.

Внизу, у ворот, каждого ждал автомобиль, на этот раз с охраной.

Они молча покинули особняк босса. Каждый думал о своем. Мишкольцу хотелось заговорить с Кривцуном, близким ему по духу человеком, который всегда отзывался о нем тепло и уважительно, но Володя не любил оправдываться, а в данной ситуации он вряд ли смог бы этого избежать.

Подойдя к воротам, они вдруг, как по команде, остановились и переглянулись. К самым воротам подъезжал милицейский газик.

— А я думал, он в монастырь пешком пойдет, как паломник, — усмехнулся Череп и толкнул ногой ворота.

«Монастырем» Кручинин называл городскую тюрьму, в которой он оказался в тот же день. Это достойное для себя место босс избрал по двум причинам. Во-первых, здесь его не достать, а во-вторых, так его уход со сцены выглядел правдоподобнее. На него завели уголовное дело. В отличие от монаха или послушника, жил он припеваючи, в прекрасно обставленных апартаментах и не постился.

Для пользы дела Федор Степанович даже предал огласке свое пребывание в тюрьме. И журналисты не стеснялись в выражениях. Так и шпарили по местному телевидению — находится, мол, под стражей один из «крестных отцов» города. Его даже сняли на пленку. Он улыбнулся и помахал кому-то рукой.

Но «монастырское» пленение Кручинина продолжалось недолго.

Стародубцев согласился на встречу с Кривцуном. «Стрелку» забили опять «У дяди Сэма».