Кровавый источник - страница 40

— Следи лучше за дорогой! — пробурчал Балуев. Парень его сегодня раздражал. «Везде свой нос сует! Впрочем, что я от него хочу? Он тоже боится».

Гена боялся с того самого дня, как увидел в своем доме Светлану. Именно в тот момент он впервые подумал: «Вот и кончилась спокойная жизнь».

Спокойная жизнь у него кончилась во всех отношениях. Обострились отношения с Мариной. Она теперь впадала в истерику по любому поводу и настраивала против него детей. У нее родилась навязчивая идея, что он давно уже встречается с Кулибиной. И та явилась, чтобы посмеяться над ней, а заодно и показаться во всей красе. Смотри, мол, с кем живешь! Вот она, а вот я — молодая, свободная! На самом деле Марина моложе Кулибиной, но выглядит старше. Еще бы! Светка-то не рожала, а у нее — слава Богу!..

Но самое главное, чем дальше продвигалось Маринино «следствие», тем чаще он думал о Светлане Васильевне. Сначала о ее поступке, потом о ее огромных карих глазах, о ее стройных ногах и так далее. Порой ему казалось, что он сходит с ума, он явственно ощущал, как целует маленький, чуть припухлый рот. Геннадий готов был выть — так хотелось ему еще раз увидеть эту женщину, красивую и своенравную. Увы, это представлялось лишенным смысла, а смысл еще никогда не был путеводителем в любовных затеях. Но сегодня здравый смысл был на его стороне. В свете последних событий возникла необходимость поговорить с Кулибиной. Ему нужны доказательства для шефа, и он их добудет любой ценой! Ах, как грела Геннадию душу эта патетическая фраза!

Парень вновь прервал сумбурный поток его мыслей, сообщив, что они достигли цели.

Целью оказался двухэтажный терем, перестроенный из ветхого барака, с яркой надписью под старославянский шрифт на фасаде: «Украшения из дерева и камня».

Люди непосвященные вряд ли додумались бы, что именно в этом, самом своем неприбыльном магазине Данила Охлопков разместил офис. Расчет был верен. Он теперь имел шесть магазинов, по числу организаций в городе, и платил всем. Офис же разместил под самой, как он считал, надежной «крышей», у Лося. В этом же районе купил себе квартиру и даже женился на дочери одного из авторитетов в команде Лося.

Минуя торговый зал магазина, Геннадий Сергеевич поднялся по узкой деревянной лестнице на второй этаж. Без стука распахнул дверь. Данила со сладенькой улыбкой развалился в кресле. Напротив сидело хрупкое создание, по-видимому, секретарша. Она пыталась в чем-то его убедить, кокетливо подергивая плечиками и эффектно куря сигарету.

Он вошел, когда прозвучала фраза:

— Ну, Дань, я же не могу ему бесконечно мозги…ть!

При виде Балуева улыбка улетучилась, Даня подтянулся в кресле и даже зашелестел бумагами.

— Я, кажется, помешал? — Гена бесцеремонно уселся рядом с хрупким созданием.

— Оставьте нас, Ниночка. После договорим.

Она недовольно посмотрела на Балуева, дернула на прощание плечиком и растворилась, напустив в кабинет сигаретного дыма.

— Развлекаешься? — ухмыльнулся Геннадий.

— Мог бы и позвонить, — укоризненно заметил Охлопков.

— Э, нет, мой милый! По телефону у тебя вечно что-нибудь горит, а на самом деле шуры-муры с секретаршами!

— Ты по делу? — перевел разговор Данила.

— По делу. Как ты себя чувствуешь?

— В смысле?

— В смысле — не напрягает ли тебя твоя деятельность свободного художника?

— Что ты хочешь этим сказать? Не юли! — Охлопков явно перепугался.

Балуев выдержал паузу. Его забавляло, что у собеседника задергалось веко.

— Грядут большие события, Даня. И я боюсь, как бы ты не оказался в куче дерьма!

— Что? Опять? — Он соскочил с кресла и забегал по кабинету. — А при чем тут я? При чем тут я? Ответь мне! У вас давняя любовь со Стародубцевым, а мне на хрена этот геморрой?

— Значит, ты уже в курсе?

— Думаешь, трудно догадаться?

— Раньше ты был менее догадлив, когда открыл халабуду с мебелью на территории Потапова!

— Дурак был! — взвизгнул Данила. — Молодой, неопытный! Но сейчас я не дам втянуть себя в авантюру! С меня спрос маленький! Я всем исправно плачу — и вам, и Стару!

— Платишь-то ты исправно… — Балуев внимательно разглядывал золотую печатку на своем пальце, будто видел ее впервые. — А вот про старый долг Мишкольцу совсем забыл.