Кровавый палач Гитлер и его подручные - страница 7

Организация «СС», т.-е. фашистских охранников, начавшая свою деятельность с 1925 г., в особенности отличилась 30 июня 1934 года, когда Гиммлер во главе этого созданного им ордена фашистских головорезов организовал убийство Рема, Шлейхера и других непокорных, угрожавших Гитлеру дворцовым переворотом. Варфоломеевская ночь 30 июня 1934 г. отличалась необыкновенной жестокостью; в убийствах — с помощью охранников — непосредственное участие принимали Гитлер, Геринг и Гиммлер. Но организатором расправы был именно Гиммлер, и его заслуги специально отметил Гитлер. С тех пор Гиммлер безраздельно царит в гестапо.

Так, под непосредственным руководством Гиммлера была создана система концентрационных лагерей. Он же стоит во главе тайной полиции и шпионажа за границей. Он руководит слежкой за членами правящей фашистской партии, а также за нелегальными организациями других партий.

Жестокость и пытки, к которым систематически прибегают в застенках гестапо, руководимых Гиммлером, — это не случайные проявления озверелого садизма отдельных людей, потерявших образ человеческий. Нет, такова созданная Гиммлером система. Тихим, вкрадчивым, немного пискливым голосом отдает Гиммлер распоряжение пытать заключенных, избивать их до смерти, издеваться над ними, приказывает наградить тех из палачей, кто наиболее жестоко выполняет зверские задания шефа. Пытки каталогизируются, систематизируются.

Богатая фантазия садиста подсказала Гиммлеру план «возмещения» деторождения. Он запроектировал создание 100 лагерей по 1.000 девушек в каждом; в эти лагери Гиммлер намерен допускать лишь девушек вполне арийских кровей, безукоризненных по расе. С целью их оплодотворения Гиммлер считает необходимым направить в лагери соответствующее количество столь же ценных в расовом отношении юношей-германцев и тем обеспечить пополнение 100 тысяч арийцев ежегодно.

В оккупированных Германией областях, где полиция подчинена Гиммлеру, по инициативе гестапо устраиваются облавы на девушек и женщин, которые, по изнасиловании их охранниками, направляются в дома терпимости, предназначенные для солдат. Такие дома терпимости в изобилии созданы в Польше, в Чехии, в Сербии; богатое «пополнение» получили старые дома терпимости оккупированной Франции. Господа Лавали, Дорио, Дарланы оказались в роли не только лакеев, но и поставщиков живого товара для германского фашизма.

Гиммлер получает от этого богатую мзду. Подобно другим руководителям «наци», он не упускает того, что само плывет в руки. От пыток можно откупиться, зная ход к палачу; Гиммлер берет взятки от жен арестованных и заключенных, от их родных в Германии и за границей. Через своих представителей в Португалии, Аргентине, Швейцарии, Мексике, Японии Гиммлер организовал торговлю людьми, и за плату, вносимую в иностранной валюте на имя своих агентов, гестапо отпускает людей, попавших в его руки. Этот «частный доход» министра полиции принес ему миллионы. Предприятие достойно палача и изверга Гиммлера, достойно и режима, его породившего.

— Вот скамейка, присядем на несколько минут.

— Ты устал?

— Не особенно. Но когда я вижу этих невероятно обнищавших, голодных, бедных бельгийцев, я чувствую себя так, будто сам голодаю два года и словно меня месяцами лишают сна.

Длинная скамейка, на которую мы присели, находилась в прекрасном, хотя и запущенном парке, в самом сердце старинного, оккупированного немцами бельгийского города Гента.

Мы оба: венгерский полковой врач Шимаи и я, прикомандированный к нему вольноопределяющийся, — чувствовали себя в Генте очень скверно. Побежденные бельгийцы смотрели на наших «союзников» — германских офицеров и солдат — с недоверием и ненавистью. Да мы и сами презирали германское офицерье: они проявляли свое «геройство» в тылу тем, что издевались над беззащитным населением.

На скамейке под цветущей лиловой акацией мы просидели довольно долго, но отдохнуть не смогли. Перед нами беспрерывно проходили закутанные в лохмотья женщины и дети с высохшими от лишений лицами, шатающиеся от голода старики... а за ними самоуверенные, спесивые «завоеватели». Вдруг до нас донеслись звуки военного оркестра, и перед нами прошла рота прусских кирасир. Я зажмурился, чтобы не видеть их, и раскрыл глаза, когда музыка и мерный топот удалились. В это время к нам подсел германский офицер авиации. Мы отдали ему по уставу честь, но он ответил нам поднятием хлыста. Ведь мы были «только венгерцами», и он, повидимому, не считал нас полноценными людьми.