Кровью своего сердца - страница 17

На следующий день проснулся я почти в двенадцать часов. Мать меня не будила. Отец с утра ушел на работу, он устроился бухгалтером в местном колхозе, и в тот же день его отправили по делам в Глуск. Когда я встал, мать уже приготовила и завтрак, и обед.

Сели мы, и она начала рассказывать…

Сотрудники бухгалтерии совхоза «Жалы» Загальского с/с Любанского района. Сидят слева направо: заместитель главного бухгалтера Михаил Замжицкий, главный бухгалтер Александр Никольский, кассир Елена Алейченко. Стоят: бухгалтер Дмитрий Шевченко, счетовод Фёдор Корзун. 1939 год

Когда пожгли лошадей, специалисты составили акт на их списание. А отец, как был с самого начала против этой акции, так и стоял на своем до конца. Он как главный бухгалтер совхоза отказался подписывать этот акт. Директор сильно с ним поругался, позвонил в Минск, в головной трест и изложил свое мнение. Руководитель треста дал согласие на увольнение отца с должности главного бухгалтера. Но отец, не желая мириться с уничтожением здорового поголовья, уже написал заявление об уходе «по собственному желанию». Все произошло так быстро, что родители даже не успели сообщить о случившемся мне.

В тот же вечер отец вернулся из Глуска и у нас состоялся серьезный разговор. Он предложил мне перевестись в школу-десятилетку в деревне Заболотье Октябрьского района, от Заелицы это примерно девять километров. Далековато, конечно, но это ближе, чем Любань. В течение декабря мы договорились съездить в Любань за вещами и документами. Кроме того, надо было на зиму устраиваться на квартиру в Заболотье.

Через день колхозная лошадь на санях помчала нас в совхоз Жалы. Повозку мы оставили на дворе у Иосифа Петрени, который обещал напоить ее и подбросить сена, пока мы не вернемся из Любани. Но попутка в Любань уже ушла, а директор совхоза дать машину отказался, пришлось нам заночевать и ехать только на следующее утро. В Любани мы забрали документы из школы, о чем очень сожалели мои друзья, потом погрузили вещи из квартиры, рассчитались с хозяйкой и поехали обратно в совхоз. Там быстро запрягли лошадь в сани и еще до вечера были дома.

Теперь мне предстояло идти в Заболотье, отдать документы директору местной школы, чтобы меня успели зачислить в восьмой класс со второго полугодия. Километров пять дорога шла через лес, затем через поле, и всего получалось около девяти километров. Школа находилась в бывшей помещичьей усадьбе, вокруг дома был разбит большой сад, а дорожки были обсажены кустами сирени и акации. В тот же день, после того как были отданы документы, я подыскал себе временную квартиру. Но там было тесно и неудобно: вся семья — муж с женой и две дочки — помещались в одной комнате. Жил я там совсем недолго, пока не познакомился с другими ребятами из Славковичского сельсовета.

Самым близким другом для меня стал Федя Евтуховский, он был на год старше меня, но учился классом ниже. Вскоре я перешел к нему на квартиру, с согласия хозяев, конечно. Спали мы на одной кровати, по очереди готовили себе завтрак и ужин, первое блюдо на обед готовилось в печи под наблюдением самой хозяйки, но продукты для него заготавливали мы. На другой стороне улицы поселка жили одноклассники мои: Владимир Шаблоновский и Вася Алешкевич — тоже вдвоем на одной квартире. С ними я учился со второго полугодия восьмого класса по десятый. Они вместе с Федей были из одной деревни — Чапаево. С нами в школу ходили Иван Касеец, Михаил Лиходиевский из Славкович, Балтушкин из Заелицы и другие.

В классе было много ребят старшего возраста, высоких и здоровых, девчат было меньше. Конечно, в основном в школе учились местные ребята из близлежащих деревень и хуторов. Помню Ивана Серика, Лобаха (имени не помню), из Хоромцев ходили Иван Пополамов и Вася Алейников, из Ляскович — Аркадий Чернявский. Дружный был класс.

Учителя все молодые, только после института. Среди них особенной простотой выделялся Николай Николаевич Ельницкий. Он даже брюки носил с заплаткой сзади до тех пор, пока не получил первую зарплату и не купил новый костюм. Нам нравилось, что он после уроков оставался с нами и играл в волейбол. Из преподавателей старшего поколения мы особенно любили учителя русского языка и литературы Станислава Францевича Шумовски