Крымские ханы первой половины XVII столетия и борьба за самостоятельность и единовластие - страница 49

Каланчакские озера преподнесли неприятный сюрприз: воды тут почти не осталось. Но кружить в поисках других источников казаки не стали и пошли напрямик к Перекопу. Вскоре они наткнулись на цепь ханских войск, преградивших подступы к Ор-Капы. Джанибек, Девлет и Кан-Темир поджидали врага, обозревая степь со сторожевых курганов. Здесь и состоялась первая схватка. Казаки потеряли в ней до тысячи бойцов, но к вечеру все же одолели Джанибека Герая и заставили его отступить в крепость. Так прошел день; а назавтра союзникам предстояло штурмовать Ор-Капы.

Ночью в крепости проходил военный совет. Джанибек Герай с тревогой признал, что противник имеет перевес и в численности, и в искусстве ружейного боя. «Эти проклятые — чистый огонь; с ними по частям нельзя сражаться: этак они всех нас перестреляют!» — предупреждали военачальники. Посовещавшись, решили, что спасти Крым от вторжения можно лишь отчаянной атакой на врага со всех четырех сторон, каковы бы ни были потери.[287] Присутствовавший здесь же Кан-Темир дал еще один дельный совет. Он заметил, что у неприятеля иссякают запасы воды, потому что от табора до самого Днепра по степям растянулись вереницы телег с бочками, и если перерезать эту нить — то вражеское войско вскоре обессилеет от жажды. Так и было сделано: отряды Кан-Темира разошлись по степи и переловили всех казацких водовозов.[288] Теперь союзники остались без капли воды.

Утром 30 мая Девлет Герай и Кан-Темир вышли из крепости навстречу неприятелю: калга отвлекал казаков перестрелкой, а мирза, командуя янычарами с мощной артиллерией, готовился врезаться в табор сбоку.

Мехмед и Шахин Гераи ждали подкрепления с той стороны Перекопа от своих приверженцев в Крыму — но Кан-Темир предусмотрел и это: он заранее поставил на перешейке заградительные отряды, чтобы ни одна живая душа не могла выйти с полуострова и присоединиться к мятежникам.[289] Противостояние долго не приносило перевеса ни одной из сторон, но на исходе жаркого дня, наконец, дала знать о себе жажда. Казакам становилось все труднее удерживать прежнюю позицию, а говорить о штурме Перекопа уже не приходилось и вовсе. Несомненно, в эти минуты в таборе раздались первые призывы к отступлению, в точности, как в предыдущем походе.

Этого Мехмед III Герай перенести не смог. На его глазах безнадежно рушилась уже вторая попытка пробиться в Крым. Конечно, после такого провала король больше не станет помогать братьям, и их судьбой до конца дней останутся скитания. Родосское одиночество теперь и впрямь могло показаться истинным раем по сравнению с предстоящим бесконечным бегством «по полям и островам, среди рек, озер и болот»…

Дух Мехмеда Герая, всю жизнь мечтавшего о свободе, был сломлен. Сверженный хан признал себя побежденным — и запросил пощады.

Мехмед Герай выбрался из табора и тайно отправился к рядам противника. Там он объявил, что готов сложить оружие и покориться Джанибеку Гераю, если тот поклянется сохранить ему жизнь.[290] Что же до казаков, то пусть Джанибек поступает с ними, как пожелает, хоть продаст их всех на галеры, ибо до этих вечно ссорящихся неудачников, дважды проваливших великое начинание, Мехмеду Гераю больше дела нет. Последнее, для чего ему необходимо вернуться в табор, это забрать оттуда своих союзников-мирз, ибо он присягнул не оставить их в беде.

Произнеся все это, Мехмед Герай возвратился в казацкий стан и, видимо, подал своим всадникам знак готовиться к отходу. Те оседлали коней. Казаки заподозрили недоброе: они потребовали от союзников спешиться и вернуться в общий строй.

Тем временем Кан-Темир, узнав, очевидно, о поступке Мехмеда и сильно воодушевившись этим, решился атаковать табор. Он бросил на казаков большой ногайский отряд, и Мехмед Герай, спеша увести своих людей из табора до начала разгрома, стал горячо убеждать казаков, что наступающая конница — это крымские союзники, которых он давно дожидался. Уступив его настояниям, казаки разомкнули ряды, чтобы впустить всадников — но выскочить из круга Мехмед Герай не успел. Ворвавшиеся буджак-цы стали разить направо и налево, а казаки, разгадав замысел Мехмеда, бросились на него и его спутников. Вырываясь, Мехмед Герай срубил гетману выписчиков голову — и тут же сам пал замертво, пронзенный казацкой пикою.