Крюк Петра Иваныча - страница 36

Он подал руку, и они прошли к центру зала, откуда надо было начинать. И тут к ужасу своему Петр Иваныч вспомнил, что последний раз в жизни он, хотя и по медленной моде, но танцевал с собственной Зиной в гостях у Хромовых через год после свадьбы, на первый совместный юбилей. К той дате он пока не окончательно еще втянулся в нормальность обыденного брака и не держал танцы за необязательную, несерьезную и нетрезвую прихоть. Все же остальные годы пришлись именно на такое отношение крановщика к взаимным перемещениям под музыку, и никакой возможности освоить и создать нужный образ в требуемом порядке больше у него не имелось.

Как это я забыл, мудила, что не могу женщину вести, как надо? — еще раз ужаснулся он, но было поздно. Тамара уже облокотилась рукой на его плечо и начала передвигать ногами, уперши взгляд в лицо Петра Иваныча. Крюков резко покраснел в силу этой еще дополнительной причины, так как представил себе, что весь санаторий только и ждет, чтобы посмеяться над его неловким шагом, а потом подробно доложить Зине о том, что он замыслил совершить. Но замысел, как и прочее дурное, отсутствовал напрочь, компенсируясь страхом, неумелостью и отсутствием наработанного мужского опыта ведения подобных сомнительных дел.

— Вы водичку на вечер попили уже? — спросил он Тамару, пытаясь отвлечь женщину от наблюдения за ногами. — А то, говорят, если перед сном принять, то кишечник отлично разглаживается, — той, что без газа.

Тамара реагировала спокойно и улыбчиво:

— Вместе потом попьем, после танцев, ладно?

Почему-то вспомнилось нелетающее и непоющее существо Слава. Оно желтело в глубине столовой в квартире Крюкова, покряхтывало и протягивало голову навстречу хозяйской доброте, и после этого размякший от ее ласки Петр Иваныч всегда менял ему воду в стеклянной жамочке, наполняя свежей из-под крана. Желудок у Славы работал за Боже мой: регулярно и с положенной плотностью раствора, без всякого санатория и особой скважинной воды, так что, если б не трагическая в прошлом мае случайность, то жить бы еще Славе да жить бесконечно за решетчатой дверкой, демонстрируя домочадцам свое ошпаренное розовое пузо.

Тем временем Петра Иваныча начало основательно лихорадить, и он сообразил, что глупости про Славу и лечебную воду лезут в голову неспроста, а как прикрытие от Тамариной покорности и быстрого согласия на дружбу. Что-то подсказывало ему, и снова из области кишок, что эта видная женщина расположена к нему не по формальным признакам в ответ на обходительность и уместный диалог, а по вполне чувственным показателям, задевающим ее женское начало в результате прямой мужской наводки.

Следующий танец был белым, но по музыке совершенно не соответствовал представлениям Петра Иваныча о назначении такого танца. Больной народ двинул вперед идиотски встряхивать руками и тупо подпрыгивать на месте, включая людей пожилых и приличных на вид женщин. Тамару назначенное шумовое сопровождение совершенно не смутило, она отделилась от Крюкова на расстояние трясучки, подняла обе руки над головой и пропустила вдоль линии тела призывную волну на изгиб, пригласив глазами Петра Иваныча повторить движение в качестве белого танцора. Крюков растерялся. С одной стороны, ни прожитые годы, ни профессия, ни потрясения последних лет не предполагали такого беспардонного его участия в празднике чужой жизни, унавоженного к тому же порцией сдерживающего и трезвого стыда. Но, если посмотреть на ситуацию с противоположного края, от того места, где роились, начиная с обеденного времени, другие доводы и мысли, то и им находилось оправдание на теперешней санаторной танцплощадке, даже, несмотря на чужую музыку, от которой раньше оторопь взяла бы, а не то, что собственное в ней участие.

Тамара тем временем сделала подле Петра Иваныча пару ласковых кругов, продолжая по змеиному изгибаться во весь рост, и он сдался. Крюков тоже поднял руки, чтобы получилось похоже на Тамарины усилия, и пристукнул ногой об пол. Тамара зааплодировала, но и сам он уже почувствовал, что получилось. Тогда он сделал пару небыстрых оборотов вокруг собственной оси, не прерывая биения ногой об пол. Крутясь, он с опаской повертел глазами туда-сюда, но к счастью своему обнаружил, что никому, включая подержанную отдыхающую часть и молодежь, до него нет никакого дела: каждый занимался воплощением собственных ритмических конструкций, и на Петра Иваныча и его партнершу им было наплевать. Тогда его отпустило окончательно, он подхватил Тамару под обе руки и закрутил вентилятором вокруг себя, нагнетая свежий ветер на отдыхающих.