Кто кому близнец? Как было на самом деле

Намедни одно очень левое российское интернет-издание поместило сравнительное блиц-описание двух отечественных "элит" (заковычено в подлиннике): дореволюционной, уничтоженной после 1917 года, и постперестроечной, то есть нынешней. Автором этой, по сути, поспешно сделанной заметки назвался некий вице-президент одной из Академий, коими теперь наша земля обильна, говоря языком летописи. Согласитесь, лестно вступить в полемику с лицом столь высокого ранга. Поэтому буду называть его здесь почтительно Вице-Президентом (местами В-П). Итак, приступаю.

"Заводной" для меня стала мысль, вынесенная в заголовок сочинения. Дескать, царская и сегодняшняя элита – близнецы-братья. Общее для них, по В-П, крайняя глупость, предельная жадность и исключительная продажность. Сказанное приводит к выводу, что "промежуточная элита", т. е. советская, была не таковой. Сиречь, исключительно одарённой на всех уровнях и, поголовно, товариществом бессребреников; высоконравственных, бдительных часовых у кладовых с общенародным добром. Согласные с этим тут же заметят, что нет такого понятия – "советская элита". Тогда я скажу другими словами, для многих моих соотечественников памятными: партийно-хозяйственная номенклатура.

Свято место пусто не бывает. Когда "власть помещиков и капиталистов" была сметена Великой Октябрьской социалистической революцией, как пафосно выразился Вице-Президент, этой великой, прекрасной и очистительной волной, на "выметенное, до основанья, пространство" тут же набежали красные комиссары и их подручные всех рангов. И надо отметить: тем выше был ранг, тем больше на каждой, отдельно взятой ступеньке насчитывалось энергичных, не отягощённых нравственными "табу" и чувством единокровной общности инородцев. Мягкотелые кацапы годились больше во "Всесоюзные Старосты". Но "Железными Феликсами" да "СвёрД(?)лами" для "сверДления" дырок на русском национальном теле становились преимущественно бывшие "жертвы тюрьмы народов", вроде поляков и латышей, "угнетённых царизмом" сидельцев полосы оседлости, гордых детей Кавказа, где в каждой сакле было по князю, и все от скудности жизни – революционеры; также энергичные выскочки из бывших подданных цесаря, пленённых на фронтах Первой мировой.

Эта каста "неприкасаемых наоборот" и принялась отбирать по признаку "преданности делу партии и мировой революции" назначенцев на все сколь-нибудь значительные партийные, образовательные и хозяйственные посты нового государства. Назначенцы, сначала пополняя свои ряды по османскому образцу, эволюционируя, породили ту самую номенклатуру, новое привилегированное сословие, полностью зависимое от высшей компартийной аристократии, которая выдвигала из своих рядов самодержца-генсека, в разной степени абсолютизма.

Со временем это сословие становилось всё более замкнутым, а при последних генсеках стало самовоспроизводиться, превращаться в столбовое, белокостное. Новую голубую кровь уже не могли замутнить отдельные представители советского простонародья, допускающиеся в элитные ряды дозировано и с известным умыслом. То есть, завершилось формирование "красной знати" (назову так, чтобы отличать от дворян предыдущей эпохи).

Этот процесс закончился бы раньше, если бы не Великая Отечественная война. Вот уж какое событие можно без преувеличения назвать очистительным! Ибо триединый державообразующий народ СССР во дни смертельной опасности вспомнил, что он русский, и понял, что защищать надо не территориальную заготовку к будущей "земношарной республике" безродного интернационала, объект надуманный, но реальную Землю Русскую. А Сталин, оказавшийся на то время на немыслимой вершине власти, гениально понял, к кому, на каком языке надо обращаться словами "братья и сестры", какого бога открыть храмы, чтобы спасти державу и себя в ней. Потом, в 45-м, поднимая бокал за Победу, генералиссимус выскажется ещё откровеннее. Этим он очистится от своих грехов вольных и невольных, заслуженно станет во мнении народном личностью, достойной поклонения и памятников. Но вернёмся к нашей номенклатуре.

По мере её "страшного удаления от народа" (простите за вольное использование известной фразы Ильича), номенклатурные кадры, которые воистину решали всё, всё чаще подбирались по личному знакомству, личной преданности… нет, не партии, а вышестоящему лицу. Важную роль стала играть семейственность, а компетентность назначенца сходила на нет, становилась не определяющей. Если тот или иной руководитель не справлялся с занимаемой им должностью, его, как правило, переводили на другую работу, пусть с понижением, но непременно руководящую. Попавший в номенклатурную опричнину мог рассчитывать на пожизненное в ней пребывание. Этим не только самолюбие тешилось. Номенклатурщик, члены его семьи, родственники (а они составляли 1-1,5% от населения СССР – "честь, ум и совесть эпохи") в той или иной степени приближался к благам Блата и Дефицита и, что важно для стабильности власти, – к отпуску последнего в отдельные руки не номенклатурной массы, в виде наград за безупречную службу, поощрения. А это реальная власть руки дающей над рукой протянутой. Словом, оделяй и властвуй. С первого десятилетия советской власти для нового политически привилегированного сословия были введены и привилегии приобретать недоступные для простонародья товары и продукты (нередко по заниженным ценам) в спецраспределителях, через "столы заказов". А дальше – и больше, и разнообразнее.