Кто зажигает «Радугу»? - страница 38
— Удалось что-нибудь узнать?
— Немного, я же тебе говорю, мы едва поговорили. Тут надо хорошо поразмыслить, — я отвел Славку в сторону. — Отец получил письмо от друзей. Они пишут, что один раз ловили «короля». Отец считает, что он живет в районе Волчьеважья.
Славка вытащил из бумажника сложенную карту области, с которой не расставался. Даже в автобусе он доставал ее и разглядывал, изучая незнакомые названия.
— Вот эта деревня, — Славка ткнул пальцем в квадрат сорок один.
Мы склонились над ним. Место было глухое. Далеко от районного центра и железной дороги. Здесь проходило только одно шоссе, помеченное как имеющее покрытие. Остальные дороги были, по-видимому, грунтовыми. Голубые черточки на темно-зеленом фоне говорили о том, что здесь много болот.
— Здесь бы лучше на вездеходе, чем на «Жигулях», — вздохнул Мороз.
— Это уже моя забота, — ответил я, хотя не был особенно уверен в своем водительском искусстве. — Главное сейчас пеленгатор.
— На какой частоте работал «король»? — не унимался Мороз.
— Я так понял, что на стандартной частоте, отец сказал: «На обыкновенной».
— Ясно.
Мы помолчали. Я с любопытством рассматривал Славкины изделия. Еще месяц назад я не поверил бы, что мы сможем сделать такую замечательную вещь. Надо же, сделали. Не без помощи Фролова, конечно.
— Расскажи, как ты их сделал?
— Очень просто. Пошли мы в КБ, значит конструкторское бюро. Там знакомый Николая, инженер один, взял какие-то схемы, штук пять. Из них сделал нашу, шестую. Обвел тушью, вырезали трафарет. Потом Николай отвел меня к изготовителю печатных схем. Накатали на пластмассовые пластинки фольгу. Побрызгали из пульверизатора. Потом в раствор какой-то. Вот плата и готова.
Здоров! Все еще не верилось, что мы так далеко продвинулись в создании пеленгатора. Ведь теперь можно было навешивать на эти платы наши детали, то есть делать свою работу, которой мы учились в ПТУ.
— Первая смена уже закончилась. Николай ушел. Все жалел, что не узнал, как ты сходил к отцу. Хороший он человек.
— Отличный! — Я придал своему голосу напускную солидность, чтобы не выдать наполнившее душу чувство благодарности к Николаю. Он стал мне настоящим другом, почти таким же, как Славка.
— Придется самим попробовать, — я без особой уверенности взялся за печатную плату.
Какую деталь куда ставить? Схема мало что говорила. В училище мы пока проходили только общие вопросы. А монтаж незнакомого прибора по схеме хотя и был нашей специальностью, но до него мы еще не успели дойти. Славка разбирался в этом лучше меня, но и он не решался начать работу: боялся испортить платы. Мы и так и этак складывали детали.
— Знаешь что, пошли в сборочный цех, — предложил я, поняв, что мы попусту теряем время.
— Детали возьмем с собой?
— Конечно, может быть, там и соберем.
Сложили в свою картонную коробку и пошли на главный конвейер. Славка вдруг остановился:
— Не пойдет.
— Что «не пойдет»?
— Дело.
— Это почему?
— Ну, соберем мы печатные платы, а дальше что? Надо же их в какой-то корпус поместить, прикрепить к чему-то. А то так и будем носить пеленгатор россыпью в картонных коробках.
Славка был прав. У нас был полный набор радиодеталей, включая шкалу со стрелкой, были печатные платы, была прекрасная лицевая панель с фирменным знаком, а вот корпуса, действительно, не было. Все наше хозяйство словно дом с окнами, полом и мебелью, только без стен, курьез!
— Пойдем тогда в слесарно-сборочный цех, — предложил я.
— Пошли.
Это был цех, где только-только начиналась сборка цветного телевизора. В самом начале пролета мы увидели конвейерную ленту, выползавшую откуда-то из стены. На ней стояли деревянные, гладко отполированные ящики — корпуса будущих «Радуг». Какие же они были простые — полированные тумбочки без дна и покрышки, как пустые коробки, которые фокусник показывает зрителям перед началом представления. Не верилось, что эти четыре доски станут скоро одним из сложнейших приборов нашего времени — цветным телевизором.
— Нам бы такой корпус, — протянул Славка восхищенно.
Я мысленно наложил на такую коробку только размером поменьше нашу панель. Было сверхшикарно.