Кто зажигает «Радугу»? - страница 48

— Как твой отец, Борис? — осторожно спросил Николая.

Это был «не дежурный вопрос». Николай на самом деле был заинтересован моей судьбой.

— Спасибо, ему немного лучше. Операция прошла успешно. Наверное, скоро разрешат новое свидание.

— Что он говорил?

— Шутил. Разговаривать нам долго медсестра не разрешила.

— Еще разрешит. Будешь к нему каждый день бегать, — Фролов распахнул дверцы верстака. — Забирайте свой «товар».

Мы вытащили недоделанные жгуты, принялись их «довязывать», стараясь не мешать Фролову.

— Как вы без меня управлялись? Никто вас не гонял?

— Нет, все относились к нам очень хорошо, показывали, даже помогали.

Мы рассказали, на каких участках побывали, что видели.

— Вообще нормально. — Славка перекусил нитку, которой обматывал жгут, завязал ее, — только уж очень скучно. На конвейере, где «Радугу» собирают, там да, интересно. А во вспомогательных цехах не то. Вон вчера у жгутовиков чуть не уснули.

— Неправильно ты рассуждаешь, Славка, — возразил Николай. — Твой пеленгатор будет работать без проводов?

— Нет, конечно.

— И «Радуга» без жгутов, как фанерный ящик. Много у нас на заводе профессий вроде бы не очень заметных — возьми намотчика катушек, серебрильщика или там прессовщика, но без них не обойтись. Видел, как конвейер начинает лихорадить, когда одной-единственной детали не хватает на сборке? А все почему? Да потому, что без нее «Радугу» не соберешь.

На конвейер, слов нет, смотреть интересно. Телевизор стоит во всей красе, «одетый в пурпур и глянец», — Николай улыбнулся, — а ты прикинь, почему тебе на него радостно смотреть?

— Лицевая панель у него красивая, — вставил Славка.

— Верно. А разве сборщики ее делают? Нет, слесарь-инструментальщик и прессовщик. Еще что в «Радуге» привлекает?

— Корпус красивый, полированный, — добавил я.

— Правильно. Может быть, «радисты» его сделали? Опять нет. Потому-то вам приятно прогуляться, поглазеть на конвейер, что там труд многих незаметных людей собирается воедино, становится заметным. На ручеек много не налюбуешься, а сольются ручьи в реку — глаз от нее не оторвешь. Так и здесь. И насчет вспомогательного производства вы заблуждаетесь. Ремонтный цех, обслуживание — электромонтеры, кочегары — это вспомогательное производство. А там, где детали для телевизора делают, пусть даже самые малюсенькие, — основное.

Мы с интересом слушали Николая. Он умел рассказывать о сложных вещах так понятно, что нам порой становилось неловко, неужели самим до таких простых истин было не додуматься?

Когда жгуты были готовы, Николай осмотрел их, остался доволен:

— Порядок. Забирайте все, отведу вас к радиомонтажникам.

Нам было немножко не по себе. Ведь мы учились в ПТУ. Должны многое уметь, многое знать. Но пока наших знаний было маловато. Пришлось снова покорно идти за Николаем.

На этот раз конвейер показался мне похожим на длинный праздничный стол в деревне, какой я видел в кино. По обеим его сторонам сидели люди в белых халатах — мужчины и женщины, не поймешь, кого больше. Только между ними вместо угощения — тарелок и подносов — стояли корпуса «Радуг» с кинескопами, те самые, которые мы видели в слесарно-сборочном цехе. Видимо, конвейер принес их сюда по каким-то неизвестным нам межцеховым коридорам. Это были явно они. Я внимательно рассматривал выползающие из стены корпуса. На них стояли только те детали, которые показывал нам Владимир Львович, значит, кроме его цеха, они нигде не могли побывать.

— Вовремя мы их подловили, — пошутил я. — Давайте сначала пройдем вдоль конвейера, посмотрим, а потом займемся делом.

— Далековато идти придется, — возразил Николай.

В самом деле, противоположный конец цеха был плохо виден. Даже несмотря на мощный поток дневного света, лившегося с потолка.

Экскурсия стоила того, чтобы потратить на нее столь дорогое для нас время. Мы шли вдоль конвейера и видели, как «Радуги» шаг за шагом обрастают деталями и блоками, как превращаются в знакомый всем цветной телевизор.

Вот, вздрогнув, побежали по экрану цветные тени. Замерли, выстроились в таблицу для настройки. Только встала она не вдоль, а едва ли не поперек экрана! Человек в белом халате склонился над телевизором, что-то покрутил, изображение выровнялось.