Кто здесь хозяин? - страница 16

— Катюша, — Пармен лежит на диване, глядя в потолок. Жена сидит у его ног.

— Слушаю.

— Все-таки доехали мы с тобой до конца, Катюша.

— До какого конца?

— До старости.

— Да какая это старость! Я теперь только собираюсь среди детей и внуков пожить, порадоваться на них. Кебуладзевской Гаяне вон восемьдесят шесть уже, а она с рынка пуда полтора кукурузы тащила. А у нас что за возраст? Тебе только семьдесят два будет двадцать первого октября.

— Семьдесят два уже?

— А как же! Посчитай сам. Ты же с седьмого года.

— А ты?

— Ты забыл, что ли, я на три года моложе?

— Ну-у, ты совсем еще девчонка.

Катюша улыбнулась и ласково коснулась его колена.

Мимо ворот с ревом промчались «Жигули».

— И где он столько денег гребет, зять этих Сандухадзе? Краем глаза бы глянуть…

— О чем ты, Катюша?

— Позавчера зять Сандухадзе новую машину купил.

— А старую куда дел?

— Продал, наверное, не знаю.

— Дай ему бог.

— Это верно, дай ему бог. Но разве можно на такой скорости по узкой улице носиться? А вдруг ребенок откуда-нибудь выскочит! Что тогда?

— Дзуку свое дело знает.

— Знает он, как же! И не с такими беда случалась. Ну как, полегчало?

— Что, опять к мышам потянуло? Спуститься хочешь?

— Чудной ты, однако! Неужели на полдороге дело бросить!

— Ты тоже хороша — не можешь с человеком поговорить. Может, мне что надо тебе сказать.

— Ладно. Вот, пожалуйста. Села и до вечера так просижу. — Катюша сложила руки на груди и обиженно отвернулась.

Некоторое время оба молчали.

— Катюша.

— Слушаю.

— Видишь, под конец все-таки одни мы с тобой остались.

— Что-то путаешься ты сегодня. Кто это один? Четырех сыновей вырастили, внуков у нас семь. Господи, услышь меня: все на правильном пути, все здоровы. А ты: одинокие…

— А все-таки… Что ни говори, но… сейчас, в эту вот минуту, неужели хоть одного из наших сыновей не должно быть с нами?

— Разве не сам ты сказал Левану: поезжайте, отдохните и мне дайте немного отдохнуть.

— Сказал. Но на его месте я бы семью отправил, а отца с высоким давлением одного бы не оставил.

— Приедут они через три дня. Не поднимай попусту тревогу!

— И все-таки, не будь мы друг при друге, плохи были бы наши дела.

— Это верно. Дай бог им всем здоровья, но у сыновей и невесток свои дела, своя жизнь.

— Да, это так…

Опять молчание.

— Катюша!

— Слушаю.

— Положи руку на сердце и скажи — довольна ты?

— Чем?

— Вообще… всем… Каким я мужем был?

— Немножко сумасшедший был, а так вообще-то ничего.

— То есть как сумасшедший?

— Мог быть и лучше, об этом я и жалею.

— Наверное, не мог. Каким был, такой я, стало быть, и есть.

— Чего ты не мог, Пармен? Не мог с распутной Лианой не спутаться?

— Хоть на том свете оставь эту женщину в покое.

— Ругать умерших, конечно, нехорошо, но, видно, отлились ей мои слезы. О чем она думала, когда отцу четверых детей глазки строила!

— Одинокая женщина была. Полюбила меня, ну что ты уж так? Любовь слепа…

— Слепым ты был, глупец, а Лиана прекрасно знала, что делала. Увела из дома и четыре месяца играла тобой как хотела.

— Но ведь вернулся же я…

— Куда бы ты делся, хотела бы я знать. Отец четырех сыновей. Кто бы твоих детей кормил? Осрамил меня на весь свет и вернулся.

— Ничего я тебя не срамил. Такое с каждым мужчиной может случиться, но никто из этого трагедии не делает. Ну а еще?

— Что еще?

— Какой еще у меня недостаток?

Катюша отогнала муху, севшую на локоть мужу, осторожно сняла косынку, аккуратно расправила ее и опять сложила.

— Ну, я пошла вниз. Тебе уже хорошо.

— Погоди немного. Скажи еще что-нибудь и пойдешь.

— Еще… Я же сказала: во всем остальном ты был ничего. Только пьяный был нехорош.

— Чем все-таки?

— Как чем? Забыл, как ты бушевал с вина? В драку лез, бросался на всех. И как это я все выдержала! Что у меня были за нервы? Нет, я была сильная и здоровая, как волчица, но ты подорвал мое здоровье, ты меня доконал.

— Хоть от этого вина, будь оно неладно, я теперь отдохнул.

— Да, нет худа без добра. Если б тебе не сказали, что у тебя давление и пить ни капли нельзя, ты бы не бросил. Ну, спущусь я, отвлек ты меня пустой болтовней.

— Ладно, ступай и заканчивай поскорей, ради бога. Невестки приедут и сами все приберут. Все равно им не нравится, как ты убираешься.