Кубинский рассказ XX века - страница 66

Ты влюблен, и теперь тебе кажется, что любовь эта чуть ли не преступление. Ведь люди, прошитые пулеметной очередью, — те же (хотя принадлежат другому поколению), что еще совсем недавно с твоего благословения проникали в мир философии. Те самые, которые любили повторять в шутку: «Миром правят секс и прибавочная стоимость». Те самые, которые пытались понять, отчего философы-материалисты придают такое значение досократовским текстам, таким покалеченным и разрозненным, что нет никакой возможности проследить четкое развитие мысли… Ты высовываешься из окна: на мостовой лежат несколько раненых «из твоих». Одни неподвижные, другие, истекая кровью, из последних сил стараются доползти до колонн, о которые еще ударяются пули. Ты спешишь к Супруге Сеньора Посла и заливаешься слезами, уткнувшись в ее колени. «Ужасно! Ужасно, — говорит она. — Полицейские — настоящие звери в вашей стране!» — «Особенно теперь, при американских инструкторах». Ты рыдаешь. Но она знает, как тебя утешить. И тебе хорошо. Она лежит рядом с тобой, а ты зарываешься в ее мягкое тело, и становится темно, как ночью.

Какой сегодня день? Не знаешь. А число? Понятия не имеешь! Какая разница? А год? Единственный зримый год указан на фасаде магазина скобяных товаров: «Основан в 1912 году». «Возможно, он должен служить точкой отсчета?» — усмехаешься ты с горечью. А теперь снова любовь. Любовь, у которой нет ни времени, ни чисел. Как в песне, которую поет одна французская певица: «Наступи вдруг конец света, мы его не заметим!» Любовь в этом заточении, в этом обособленном мире, в этом времени без времени делала меня похожим на человека, который накурился опиума в незнакомом доме; очнувшись, он бы не понял, где находится, и, подобно несчастному Ельпенору[43], сорвался бы в пустоту. Тем не менее ты действительно любишь Супругу Сеньора Посла — ее зовут Сесилия. Ее руки — белые, глубокие — тебе необходимы. Сейчас, когда ты так несчастлив, Сесилия дарит тебе и нежность матери, и заботливость няньки, и жаркий пыл любовницы. Вместе вы обдумываете план самых решительных действий, направленный на уничтожение Сеньора Посла. Быть может, мышьяк?.. Но как его раздобыть, не вызвав ничьих подозрений? Цианистый калий? Вот где началась бы захватывающая игра, которая продлилась бы до «физического уничтожения» Сеньора Посла: яд надо положить в одну из таблеток, которые Сеньор Посол принимает перед сном, и перемешать все таблетки, как игральные карты. И набраться терпения. Сегодня не вышло — выйдет завтра. Осталось три таблетки, а когда останется две, можно готовиться к похоронам. Подумать, какие ленты и ордена должен унести в иной мир покойник! Когда же останется одна-единственная? Ночь волнений, не поддающихся описанию… Но кто пойдет за цианистым калием? Продают ли его в аптеке? Лучше всего кураре: он не оставляет никаких следов в организме. Один укол отравленной иглой — и полный паралич: человек падает замертво. Чтобы заполучить кураре, который индейцы хранят в выдолбленных тыквочках, надо добраться до тех мест, где они живут. Попасть туда можно только на лодках и каноэ — уйдет целый месяц, не меньше! Вы оба плачете от сознания собственного бессилия, от общего горя. Какими вы были бы счастливыми у гроба Сеньора Посла… Ты подходишь к окну. Стрельба прекратилась. С мостовой убрали раненых — а может, убитых, — пуля пробила стекло в витрине и сбросила с пьедестала Утенка Дональда: в его картонной груди темнеет маленькое отверстие. Поскольку события пришлись на День Героев, в лавке не было ни души, и никто не мог поставить новую игрушку. Утенок лежал на спине оранжевыми лапками кверху.

С наступлением поры дождей дипломатические отношения между обеими странами заметно ухудшились. Пограничный Конфликт начал разгораться с новой силой. Заодно разгорались и былые страсти. Но генерал Мабильян решил несколько остудить воинственный пыл, для чего мобилизовал все свои центры пропаганды и цензуры. Генералу Мабильяну нужна была армия внутри страны, чтобы разгонять демонстрации, усмирять бастующих, сохранять комендантский час, сжигать подозрительные дома и учреждения, патрулировать улицы и т. д. и т. п., вот почему он полагал несвоевременным и неразумным перебрасывать воинские части к границе в сельве. Его прежнее высокомерие по отношению к Соседней Стране сменилось политикой терпимости и даже желанием сотрудничества. «Никаких международных осложнений!» — повторял он то и дело. И особенно теперь, когда США приобрели большие горнорудные концессии на спорной территории. В общем, обстановка в стране была настолько неясной, что министерство иностранных дел срочно вызвало Сеньора Посла для доклада. Поездка предполагалась дней на пятнадцать, не меньше. Супруга Сеньора Посла укладывала чемоданы с необыкновенным старанием, и наутро проводила своего благоверного в аэропорт, и очень обрадовалась: самолет был такой устаревшей конструкции, что один его вид говорил о неизбежности катастроф. Механики называют такие самолеты «летающими гробами».