– А ты вспомни, как я сестрой своей лесовкой пожертвовала ради вас и детей своих, – горестно сказала бабка. – Не изловить бы вам её ни за что, кабы я не подманила. Жгите меня, я огня достойна за предательство роду-племени. Долго среди людей жила, а сейчас вижу, что зря.
– Да вруша она, ума-разума лишилась! – завопили женщины.
И тут вязанка соломы сама собой вспыхнула ярким пламенем.
Бабка, будто не лежала тридцать лет на печи, легко и плавно прошла по двору.
– Бабушка, не надо! – закричал Сёмка.
Но бабка уже таяла в огне, а дым разносил по селу запах лесных цветов.
И через миг на месте костра остался лишь пепел, который словно втянулся в землю. Никто бы не сказал, что здесь что-то жгли.
Народ зароптал.
– Тихо, люди! – возвысил голос староста. – Обряд мы совершили, лесовку предали огню. Стало быть, от многих бед избавились.
– А у них ещё одна лесовка есть, – вывернулась вперёд мельникова дочка Дунька. – Давайте и её сожжём. Откуда она? Чьего роду-племени?
– Люди! Почему мой сын не может взять замуж сиротку? – возопила Сёмкина мама.
– Могу, – серьёзно и веско сказал Сёмка. – Потому что она мила, добра и люба мне. А вот некоторые зазря который год по гульбищам бегают, а всё мужа найти не могут.
Под злое хихиканье Дунька нырнула в толпу, а потом, рыдая, припустила домой.
Когда вернулся из извозу Сёмкин батя, всё решили со свадьбой. Сёмка как на крыльях летал вокруг своего нового дома, достраивая его. И был безмерно счастлив. Пока не приходила ему в голову мысль о том, какой ценой достаётся всякое счастье.