Кукольный домик - страница 20

— Мы не будем выращивать всей деревней муньку на продажу, — так же без особых эмоций отозвался он, словно и не живым человеком был, а бездушным зомби.

— Почему нет? — с едва скрываемой обидой бросил де Луиз. — Это отличный план, деревня получит огромную выгоду.

Граф замялся, вздохнул. Смутился? Расстроился? Нет и нет, скорее испытал раздражение. Марсенас никогда бы не построил бизнес, если бы не умел читать людей.

— Мне действительно объяснить? — с досадой в голосе бросил он.

— Ах ты ленивый слюнтяй! Если собрался сгноить Аннуриен с его жителями, то уж будь добр объясниться! — подумал барон де Луиз, при этом произнёс: — Соизвольте, господин граф.

— Итак…

Свеча догорала, задница болела сидеть на стуле, а граф Гарри всё рассказывал.

Вначале Марсенас злился, слушал вполуха про приоритеты, перенасыщение, про какие-то там модели и термины. При этом граф периодически замирал, глядя в Марсенаса мёртвым стеклянным взором. Барон ничего не понимал и думал лишь об одном: «Да отстань ты от меня и дай мне делать мою работу, Тинэбрис тебя побрал!». Однако этот вёрткий тип каким-то образом понимал, что Марсенас не понимает, и начинал разжёвывать. Новоиспечённый барон мимо своей воли принимался вникать, но всё никак не мог понять, что плохого в том, что денежная масса осядет в Аннуриене. Он ведь этого и добивается!

Решив для себя, что это просто заговаривание зубов, и что белоручка граф ничего не собирается менять, заставляя деревню по-прежнему утопать в багушкином дерьме, Марсенас стиснул зубы, выслушал очередную тираду до конца и распрощался.

Граф Гарри спустился вниз. Барон Марсенас стоял, поглаживая виски — голова гудела.

Всё тот же стол. На нём навалены бумаги, огарок свечи, покрывшийся коркой льда чай, выпитый лишь на треть, перья и чернильницы. Всё бесполезное.

Он уселся за стол, положил голову на ладонь, уставился в пустоту, в которой проглядывались очертания тёмного бога, смотрящего на него с сожалением и жалостью. Внутри, клокоча, пыталась вырваться ярость, но умирала, не находя выхода. Он умирал, не находя выхода.

Хуже самого лютого врага лишь друг, мешающий сделать жизнь лучше.

— Гарри, 21-ый день Белой ханты. —

Я почуял неладное, ещё вернувшись от Марсенаса. Разговаривать с ним из-за этого было сложно. Что-то ворочалось внутри, будто пыталось пробиться. Я бы подумал, что с желудком что-то не так, так как магических проявлений почти не ощущал. Это «почти» сводило меня с ума.

В какой-то момент ощущение исчезло.

Я сидел за столом в своей башне. Вечер плавно перетекал в ночь и в свете магического огня я делал пометки в книге, которая с некоторых пор стала моим дневником. Пометки касались очередного заклинания, которое помогло бы исследовать астральные потоки в Безымянном и помогло бы зафиксировать эхо творимых чар. Структуры слагались воедино, я как раз прорабатывал замыкающий контур.

В общем чары были сложные и для их построения требовалась открытость первого узла в астральном теле. Сняв защиту, я ощутил в который раз то, что почувствовал у Марсенаса, только намного отчётливее.

Ощущение было странно знакомое, будто спустя много лет я услышал знакомую мелодию. Я замер, переведя всё внимание в астральные чувства и даже дышать перестал. Чувство повторилось. На этот раз показалось, что даже острее, но я бы не сказал это наверняка.

Это были тончайшие колебания астральных потоков, но не обычные, что давали заклинания или создавались аурами присутствия тварей. Это было похоже на то, как срабатывает моя защита вокруг Аннуриена — точечно, направленным лучом или пучком, сообщая мне об опасности. Я был почти уверен, что здесь кто-то о чём-то тоже мне сообщал.

Я потянулся по тончайшему следу, даже не заботясь о защите. Отобьюсь как-нибудь, я уже не тот слабенький чародеюшка, что был в Пандемониуме. Пробираясь сознанием всё дальше и дальше, я в какой-то момент свернул не туда, либо след исчез — я потерял ту нить, по которой шёл. Повиснув в тонком мире, я чувствовал на себе присутствие алчных взглядов, которые жаждали выпить мою силу и боялись меня в одно и то же время.