Куликовская битва. Запечатленная память - страница 13

. «На 40 лет», — уточнил москвич в конце XIV в. и добавил: «Перестали поганые воевать Русскую землю…»[141]. Но так ли это было?

Умный и тонкий политик Иван Калита старательно избегал столкновений с Ордой, исправно доставляя дань великому хану и чутко прислушиваясь к его требованиям. Такая политика давала московскому правителю довольно широкие полномочия в пределах Владимирского княжества. Посланная ханом под Смоленск «рать Товлубия» была деятельно поддержана войском во главе с Иваном Калитой, во власти которого было освободить от похода князей Константина Суздальского, Константина Ростовского, Ивана Юрьевского и Ивана Друцкого[142]. Под сенью монголо-татарского покровительства великие владимирские князья организовывали самостоятельные походы, имевшие целью объединение всех русских земель под своей властью. Показательным в этом отношении был поход 1340 г. «всех русских князей» на Торжок — важнейший опорный пункт между Тверью и Новгородом. Конечно же, летописец преувеличивал, будто бы в походе участвовали все русские князья. Этой формулой, скорее, он хотел показать общерусское значение данного похода. Весьма примечательно, что помимо возглавлявшего рать великого князя Семена и трех удельных князей в ней находился митрополит «всея Руси» Феогност, «освящавший» воинство на «справедливое дело»[143].

В 1341 г. в связи со смертью Ивана сын Калиты Семен отправился в Орду ставиться на великое княжение. Нетрудно догадаться, с каким опасением отправлялся к «царю» новый претендент. Выждав более месяца после смерти отца, Семен выбрал для выезда 2 мая (по старому стилю), день памяти Бориса и Глеба[144]. Эти князья, причисленные к лику святых, почитались защитниками Руси от внешних врагов. С их помощью, как считалось в то время, была одержана Невская победа 1240 г.[145] «Использовав» через столетие после Невской битвы покровительство Бориса и Глеба, Семен вернулся живым и невредимым.

Начало княжения Семена совпало с очередной смутой в Золотой Орде, в результате которой великим ханом стал Джанибек. Ярый приверженец ислама, он жестоко эксплуатировал население православной Руси. «Выход» (налог) при Джанибеке был наивысшим для русских земель за последние десятилетия, предшествовавшие Куликовской битве[146]. Не случайно в 1380 г. Мамай требовал от Дмитрия Донского дани в увеличенных размерах, такой, какая была при Джанибеке[147]. Желая расширить свои доходы, Джанибек нарушил установленное своими предшественниками правило и вознамерился обложить данью и русскую церковь. «Царь» требовал «полетную», т. е. ежегодную, дань от митрополита Феогноста. Дав Джанибеку «посулу» в 600 рублей[148], митрополит избежал на первый раз тяжелой обязанности. Однако некоторое время спустя из ханских ярлыков исчезает целый ряд традиционных церковных льгот: свобода от дани, освобождение от постоя в церковных домах. Урезается независимость церковного суда[149]. Такого не бывало ни до ни после правления Джанибека. Тем не менее, именуемый в первые годы своего правления «поганым»[150], Джанибек после смерти величался в русских источниках «добрым царем»[151]. Секрет такой метаморфозы не столько в Джанибеке, сколько в его сыне и преемнике Бердибеке. Добиваясь власти, Джанибек убил «только» двух своих братьев[152], в то время как Бердибек расправился со своим отцом и двенадцатью братьями. Кровавая расправа в Орде поразила не только ордынцев. Это событие, судя по летописным записям, вызвало отклик и на Руси[153], затмив тяготы времен Джанибека.

Уже в 40-е годы XIV в. в сознании русских людей появляется мысль о скором освобождении от монголо-татарского ига. Под 1346 г. в летопись вносится статья о казнях «от Бога» на восточную страну, под которой подразумевается Орда с городами Сарай, Бездеж, Орнач (Ургенч) и др. Перечисляя народы, живущие под властью Орды и подверженные «великому мору», летопись первыми называет бессерменов (мусульман)[154], т. е. иноверцев, и татар. Впервые татары из карающей силы в представлении русских людей становятся караемыми.

Залог освобождения современники видели в единстве. В своем завещании Семен написал такие слова: «А по отца нашего благословенью, что нам приказал жити заодин, тако же и аз вам приказываю, своей братьи, жити заодин… А пишу вам се слово того деля, чтобы не перестала память родителей наших и наша, и свеча бы не угасла»