Культ некомпетентности - страница 24

Он хочет выбирать своих судей.

Заметьте, что он их и так назначает, но через третьи руки: сначала выбирает депутатов, и те назначают правительство, назначающее судей, — долгая песня.

Можно, правда, сказать, что этапа не три, а два, ведь депутаты оказывают давление на выбор судей, на их продвижение или непродвижение по службе, а зачастую и на их решения. Всё же и это не так быстро. А так как по конституции или, вернее, по заведенному обычаю народ пусть опосредованно, но вполне реально определяет судей, демократический режим, как всегда, упрощая проблему, желает довести этот принцип до логического конца, чтобы народ определял судей прямо и сразу.

Тут, естественно, возникают вопросы практического порядка: как именно голосовать, как именно назначать? Если определять будут по отдельным кандидатурам, то каждый кантон изберет своего мирового судью, округ — своих судей для рассмотрения гражданских и уголовных дел, регион — региональных судей, вся страна — судей кассационного суда. Однако у этого процесса сразу два уже отмеченных недостатка: в каждом департаменте будут своя судебная система, свое правосудие и везде будет царить предвзятость.

Если кандидаты будут баллотироваться по спискам и каждая область образует судебное ведомство, полностью состоящее из членов победившей партии, правосудие будет осуществляться везде одинаково, но о беспристрастности придется забыть.

Промежуточные схемы соединяют в себе недостатки обеих крайних. Если, например, определять судей по регионам, мировые и все остальные судьи, советники и председатели суда в Бретани будут все белые и все предвзято настроенные, а в Провансе — все синие и тоже предвзято настроенные. Разница, разумеется, будет, но она сведется лишь к разным оттенкам предвзятости.

Но это будущее, хотя не исключено, что и не такое уж далекое. Останемся в настоящем. Сегодня еще функционирует суд присяжных. Нравственная компетентность такого суда на должной высоте, но профессионализм — ниже всякой критики. Создается впечатление, что демократический режим вообще тяготеет к некомпетентности — не в одном, так в другом.

Суд присяжных полностью независим — независим от властей, независим от народа в самом прямом смысле слова. Суд присяжных представляет народ, но им не избирается и не стремится переизбраться, находя, что и одного срока более чем достаточно. При этом, однако, постоянно раздираемый двумя противоположными чувствами — жалостью и стремлением соблюсти закон, человеческой симпатией и желанием защитить общественный порядок, он одинаково подвержен влиянию словесных ухищрений адвоката и прокурора. Когда влияние этих последних уравновешивается, возникает оптимальная с нравственной точки зрения ситуация для принятия правильных решений.

Именно поэтому суд присяжных имеет такую давнюю традицию. В Афинах сходные функции выполнял суд гелиастов, более походивший на народное собрание, поскольку число членов его было очень велико.

В Риме, государстве с более упорядоченными институтами власти, претор назначал судей из граждан, которые решали, совершено преступление или нет, заплачены деньги или нет, приговор же выносили центумвиры.

В Англии суд присяжных существует и функционирует на протяжении столетий.

Столь различные народы с полным основанием сочли, что присяжные заседатели с моральной точки зрения находятся в наилучших условиях и способны судить объективно, то есть их нравственная компетентность высока, как ни у кого.

Всё это правильно. Вот только они ничего не смыслят в существе дела. Так, суд присяжных в Кот-д’Ор в ноябре 1909 года, рассматривая дело одного убийцы, объявил, что, во-первых, тот не наносил ударов, а во-вторых, нанесенные им удары вызвали летальный исход. На основании этого заявления пришлось вынести оправдательный приговор человеку, чья жестокость, никак себя не проявившая, привела к смерти жертвы. В том же ноябре 1909 года суд присяжных, разбирая дело Стейнейла, сделал заключение, из которого вытекало, что в доме Стейнейлов никого не убили и что мадам Стейнейл не является дочерью мадам Жапи. Если бы решение присяжных заседателей играло роль судебного постановления, оно, с одной стороны, привело бы к прекращению каких бы то ни было поисков убийц двух женщин, с другой — к невероятной путанице с точки зрения гражданского установления.