Квадратное время - страница 20

Чуть более приятные ароматы, на покрытых пестрыми, удачно маскирующими пятна скатертями столах стоят цветочные горшки, украшенные розовыми и лиловыми лентами. И всего несколько посетителей!

Причину такого «счастья» я понял, как только взял в руки меню: капустный суп, жареная рыба с картофельным пюре, кофе и булочка с маслом стоили целых девять рублей. То есть недешево даже для такого буржуя, как я, и чуть не в пять раз дороже среднепаршивых одесских забегаловок.

Экономия мигом отправила чувство голода в далекое, слегка эротическое путешествие. Положив роскошную обложку тисненой кожи с одиноким желтым листочком отпечатанных на машинке расценок обратно на стол, я тихо смылся в шумную суету перрона… чтобы немедленно попасть под прессинг небольшой стайки попрошаек-беспризорников лет пяти – десяти. Отбиться стоило немалого труда и полудюжины медных монеток. Впрочем, надо отдать им должное, процесс облегчения карманов шел весело, можно сказать, с улыбкой, да и окружающие относились к детям удивительно спокойно и по-доброму.

Тем временем очередь в буфет успела рассосаться, однако у пассажиров немедленно нашлась новая забава – вооружившись огромными, чуть не полуведерными медными чайниками или котелками – а то и двумя-тремя, как видно для соседей, – они толпились около сложенной из кирпича еще в имперские времена будки с выведенной белой краской надписью «Кубовая». Хотя выдавали там отнюдь не «кубы», а кипяток. Система работала на самообслуживании: два высоких бака с кранами, соответственно для горячей и холодной воды, знай подставляй посуду.

И только тут я наконец понял, чего не хватает в картине провинциального вокзала. Где же неизбежные, встречающие каждый поезд торговки снедью и навязчивые спекулянты нативными сувенирами?! Почему бабульки не продают успевшим оголодать за пару-тройку часов пути товарищам домашние пироги, вареные яйца, сметану? Куда подевалась воспетая в железнодорожных сагах синюшная картошка? Как страждущие обходятся без неизбежной закуски, в смысле – маринованных и соленых огурчиков?

Может быть, продавцов просто не пускают на перрон? И стоит поискать вкусный, горячий калач с другой стороны вокзальных дверей?

Не откладывая в долгий ящик – тем более что вокзальный колокол уже отзвонил первое предупреждение, – я быстрым шагом пересек полупустой зал ожидания и в остолбенении замер на крыльце.

Привокзальную площадь – всю, с окрестными улицами! – плотно забивала чудовищная орда. Опрятные с виду телеги перемежались кучами наваленных прямо под открытым небом узлов, корзин, свертков, а то и вообще сомнительной рухляди. В проходах, а кое-где и прямо поверх скарба мельтешили толпы разновозрастных детей. Кто-то просто играл, другие возились вокруг маленьких костерков, третьи занимались починкой своих вещей или иным попутным ремеслом. Хозяева – судя по всему, местные крестьяне – сидели в рядок около закрытого на амбарный замок окошечка кассы.

– Вот, значит, оно как… – пробормотал я.

Одно дело – читать о коллективизации в учебниках или газетах, совсем другое – видеть результаты жестокого социального эксперимента буквально лицом к лицу. Хорошо хоть в относительно сытом тридцатом! Что же тут будет твориться через пару лет, в разгар голода?

– Лес рубят – щепки летят, – продолжил я вслух, но тут же поймал злой взгляд патрульного.

Его напарник, выразительно поправив ремень винтовки и стряхнув шелуху семечек с губ, развязно посоветовал:

– Шли бы вы отсюда, товарищ… К поезду.

До своего вагона я добрался со вторым колоколом.

– Напоили лошадку, повезла, – встретил меня проводник и улыбнулся с откровенной хитринкой. – Не изволите-с чего из вагона-ресторана?

– Изволю. – Я непроизвольно подстроился под его манеру говорить. – Но завтра с утра, пожалуй. Сегодня никак, надо доесть то, что из Одессы прихватили.

– Как прикажете-с. В котором часу подать-с?

– Часиков в девять приносите, – обозначил я время, лишь бы скорее отвязаться от докучливого проводника, чем рассчитывая что-то получить на самом деле.

И сразу отвлекся на презанятнейшее зрелище: невысокая женщина лет тридцати пяти, кажущаяся миниатюрной даже несмотря на изрядную полноту, тащила по проходу на своих плечах нажравшегося до положения риз краскома. Его голова болталась из стороны в сторону на каждом шагу, мутный расфокусированный взгляд бессмысленно скользил по обстановке и людям. Неприятное, лошадиное лицо, усики скобочкой а-ля Гитлер…