Кваздапил. История одной любви. Начало - страница 27

– Про каратэ не совсем правда, я только начал.

Честность – это хорошо. На правах брата, ответственного за порхающее рядом юное создание, я с придирчивостью оглядел кавалера. Из-под кепки торчали темно русые патлы, уши оттопырены, лицо никакое. Именно так, никакое, и точка. Ни глупое, ни умное, ни наглое, ни забитое. Щеки, которые у сестренки во время разговора жили собственной жизнью, пластичные и растягиваемые, как меха гармошки, у начинающего каратиста оставались неподвижными, словно гипсовыми. Тонкие губы крепко сжаты – будто боялись, что вылетит что-то непрезентабельное. Захар ожидал нас в беседке, скрытой гаражами и деревьями. Идеальное местечко для молодежи, которая ищет уединения.

С апломбом королевы двора Маша объявила непререкаемым тоном:

– Мы погуляем немного. Если что, скажешь родителям, что я весь вечер с тобой была?

Вот так. Растет сестренка. А я о чужих беспокоюсь.

– Машка, не в службу, а в дружбу, сгоняй домой за моим телефоном, я его под подушкой забыл.

– Хочешь с Захаром с глазу на глаз поговорить? Только не пугай сильно, у меня не так много ухажеров, как у Ирки Северцевой.

Вообще-то, позыв был другой, но о нем я никогда не сказал бы вслух.

– Беги, разберусь.

Взгляд Захара с тоской проводил умчавшуюся Машеньку, ноги стали нервно перетоптываться на месте,

– Нотации читать будешь? – скривился он, едва я приблизился.

– Зачем? Никаких проблем, вы оба взрослые люди, и сами все понимаете.

Машка обернулась пулей, уже слышался приближавшийся топоток. Явно не хотела оставлять меня с поклонником надолго. По лицу Захара расползлась довольная улыбка, и я завершил речь:

– Только помни, что сестра у меня одна, и ты у себя один. Спасибо.

Последнее предназначалось бурно дышавшей сестренке, которая протягивала телефон.

Молодежь отправилась по своим молодежным делам, а я включил аппарат. Руки почему-то дрожали. Пульс бил в голову. История вызовов сообщила, что скрытый абонент перезванивал еще трижды, затем умолк. А совсем недавно пришло текстовое сообщение с номера, который не шифровался: «Как насчет еще раз в картишки перекинуться? Мухлевать не буду, обещаю. Завтра после шести у меня».

Этот день оказался одним из самых длинных в моей жизни. Она, то есть жизнь, налаживалась.

Настя. Солнце нашего курса. Чувственному чуду стоит лишь поманить пальцем, чтоб у ног грохнулись штабеля желающих, а ей захотелось повторения со мной. В прошлый раз поддатой сокурснице изыски не требовались, а остальным мой неутоленный энтузиазм обеспечил ее полностью. Выходит, я произвел впечатление, и лишние кило никакого значения не сыграли. У нее самой лишнего хватает, которое в определенные моменты совсем не лишнее. Пересмотренные фото заставили сглотнуть, глаза опасливо рыскнули по сторонам.

Это оказалось своевременным: сестренка с мальчиком повстречали друзей, теперь вся компашка возвращалась. Кроме парочки имелся расхлябанный детина с дурной отвагой в глазах, явно младше меня, примерно призывного возраста. Он вел двух девчонок, держа за талии. Захар, обладатель только Машиной талии, люто ему завидовал, негодник.

Вышагивавший между девушек кусок самомнения важно объявил спутникам:

– Там какой-то жирдяй наше место занял.

– Сам ты жирдяй. Еще Дашку жирдяйкой обзови, увидишь, что она ответит. – Машенька кивнула плотной высокой девушке, ведомой слева.

Та не встала на ее сторону, вместо этого напряглась и смутилась. Видимо, вес, казавшийся лишним, как и меня очень нервировал. Больную мозоль трогать не стоило. Не дождавшись поддержки, Машка помахала мне рукой:

– Это мой брат.

Светлая, курносая, смешливая, сестренка имела благостное личико совершеннейшего ребенка, случайно оказавшегося в теле женщины. Сейчас она напоминала Хадю – такое же наивное мягко-хрупкое создание с женственными обводами и прочими необходимыми выпуклостями. В обеих чувствовалась подростковость, только Хадя благополучно вплыла во взрослость, а Машенька застряла на границе. Наша мама не из худеньких, а дочери почти всегда похожи на матерей, и подумалось, что прежде, чем достичь маминых результатов, Машенька станет этакой Настей – златокудрой бойкой пышкой, по которой будут сходить с ума сокурсники. Пока по ней сходил с ума только Захар, да и тот периодически косился на более созревших особ, которых привел приятель.