Кваздапил. История одной любви. Начало - страница 28

Мое поколение, с которым здесь играл, дружил и дрался, разъехалось – по учебе, по работе, в армию. Кто-то загремел в места не столь отдаленные. Кто-то женился и переехал. Во дворе обосновалась новая компания. Они еще не подошли, а в глазах уже читалась свойственные юности неловкость, вспыльчивость, колючая отчужденность и вымученное нахальство. Верховодил долговязый парниша с раздраженно прищуренными глазами. На вид – лет восемнадцати, худой, но спортивный. Одет просто, впрочем, в нашем городишке любое выделение из толпы каралось.

Девицы были примерно его ровесницами. Рыжая худышка с чутким носиком хорька, выискивающего добычу, первой вырвалась из объятий, хлипкий задик запрыгнул на перила беседки. Когда она села на парапет, даже проминаться было нечему.

Вторая являлась антиподом предыдущей – большая и плотная, пухлощекая, крашенная в цвет свежевымытого катафалка, чернотой напоминала Мадину, волосы тоже просто спускались на плечи, но краска и естественность – разные вещи. Одна была, другая казалась. Лопающийся от содержимого бюстик брюнеточки звал на подвиги, крупная фигура дышала чувственностью, однако во взгляде пряталась некая конфузливость за свой внешний вид и все, что здесь происходит. Девушка словно стеснялась этого, хотя, допускаю, всего лишь внутренне посмеивалась. Серые глаза как бы говорили: «Видите, уважаемый, чем дети тешатся? И мне приходится, я же с ними».

– Какой у тебя брат. – Девушки смерили меня озорно-заинтересованным взглядом, демонстративно ушедшим в плотоядность. – Познакомь.

Такое внимание к моей персоне сестренку обрадовало, подростки обожают, когда находится повод чем-то возгордиться.

– Саня, это Данила, а это Ната и Даша.

Данила нехотя снизошел до пожатия руки, девушки кивнули. Рыжий хорек оказался Натой, а Дашей звали крупную брюнетку. Данила расправил руки как Христос над Рио-де-Жанейро:

– Звезды нашего двора: Маша, Даша и Наташа. Не имена, поэма!

– Беседка превращается в трехзвездочную, – пошутил я.

Только рослая Даша чуть растянула губки, остальные либо не поняли, либо проигнорировали. Компания унылой змейкой втянулась в беседку. Я занимал место справа у входа, и Маша плюхнулась рядом чуть дальше, между мной и спешно подсевшим Захаром. Даша расположилась напротив меня, по левую сторону входного проема, около Наташи, висевшей на перилах как птичка на жердочке. Розовое пятно трусиков выглядывало из-под юбочки, задранные коленки этому только способствовали. Нахалку такие мелочи не волновали, хищный взгляд оглядывал меня придирчиво, с ног до головы, с профессионализмом определяющего стоимость оценщика.

Данила остался стоять вне беседки, снова обняв обеих девушек со спин, теперь за плечи.

– Закурить будет? – спросил он меня.

– Брат не курит, – влезла Маша.

Мое общество сестренку немного напрягало, а Данилу злило: обе подружки вдруг проявили интерес к более взрослому мужчине, противопоставить которому нечего. А Машеньке хотелось побыть в своем кругу. Мне так казалось. Поэтому я поднялся.

– Пойду, наверное.

Пробежавшийся по лицам взгляд поймал гамму чувств. Долговязый лидер удовлетворенно кивнул. Сестренка странно сжалась, но не возражала. Ее бой-френд-малолетка не знал, как воспринять высказанную идею, сам он моим соседством тяготился, но хотел совпасть мнением с остальными. Зато обе девушки, большая и миниатюрная, однозначно огорчились. Крупная Даша перевела взор на Машеньку:

– Почему не предложишь брату посидеть с нами?

– А действительно, почему? – Сестренка обернулась. – Посидишь с нами?

– Зачем?

– Разве ты чем-то занят? – удивилась Машенька.

Одновременно Данила съязвил:

– Сразу видно старпера, ровесник такой глупый вопрос не задаст.

После «старпера» во мне взыграло… или взбурлило… короче, что-то растормошилось. Зря парнишка меня задел. Настя ждет меня только завтра, до завтра будет тянуться невыносимая бесконечность, и это бессмысленное время ожидания надо как-то убить. Почему заодно не подгадить малолетнему засранцу? Его понять легко, кому понравится, что в компании появился кто-то старше и, скорее всего, сильнее и умнее. Был бы вежливее, оставался бы царем горы, а теперь – поборемся. Жизненный опыт против самомнения и наглости.