Лампада глинская. Старчество в современном мире - страница 11
в молитве» (419). «Непрестанно молитесь, за все благодарите», — говорит святой апостол (1 Фес, 5, 17-18). Отец Макарий († 1864) от брата Никиты настойчиво требовал творения непрестанной молитвы и, как только, бывало, увидит его, всегда спрашивает: «А как молитва?» (419). Об архимандрите Иннокентии († 1888) сказано, что ночью и по утрам молился долго, и молитва для него была необходимостью — «скорее забывал о пище, чем о молитве, ибо насколько душа выше тела, настолько и пища души им ставилась выше телесной пищи» (227. См. и 229). А схимонах Лаврентий († l881) «всегда читал молитвы или псалмы» — шёл ли в храм, в келью, на какое-либо послушание, или исполнял само послушание. «Замечено, что деревья, посаженные Лаврентием с молитвой, менее других подвергались порче и были более плодовиты» (361).
Всегда можно и нужно читать молитву Иисусову. Поучителен в этом отношении диалог между одним проезжим опытным старцем и гостинником монахом Евгением († l894). Благодарный гостиннику старец спросил его, «читает ли он Иисусову молитву? — Читаю, батюшка. — Как читаешь? — Обыкновенно по четкам известное число молитв, как благословил мой старец-руководитель. — Устами только? — Устами. — Всегда? — Нет. — Надо всегда, только тогда она нам принесёт особенную пользу. — По моему послушанию трудно, — постоянно отвлекаешься. — Старайся, и навыкнешь, тогда ничто внешнее не будет препятствовать» (414). О том, как правильно произносить слова молитвы Иисусовой, было открыто схимонаху Луке († 1898) Самим Спасителем. «Однажды явился ему на воздухе монастырский чудотворный образ Нерукотворенного Спаса, и от него был голос, чтобы он Иисусову молитву произносил медленно, внимательно» (511). Чтобы «далась Иисусова молитва, — по слову схимонаха Архиппа († 1896), — надо поститься». В понимании же сего старца пост — это «всегдашнее сухоядение», да и то в очень малом количестве (452). — Об отце Архиппе рассказывается, что однажды он пришел к брату, прилег на кровати и стал читать молитвы: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного»; «Владычице моя Пресвятая Богородице Дево, спаси мя грешного». Несколько раз повторив эти молитвы, он заметил: «Так можно лёжа читать молитву». После сего он встал и быстро ушёл. «Этим он дал понять, что лучше лежать с молитвой, чем без молитвы» (452). Делателю Иисусовой молитвы, согласно Патерику, надо иметь: «1) уединение с постоянным безмолвием и охранением ума от всяких посторонних мыслей; 2) отсечение своей воли, с безусловным послушанием настоятелю; 3) истинное смирение, с безгневием, чуждым всякой раздражительности; 4) воздержание в пище и питии; 5) изнурение тела» (420).
Правильная молитва соединяется с терпением. «Молись до тех пор, пока не почувствуешь в себе особенной небесной отрады, имея которую ты способен всё встретить, всё вынести, всё сделать» (229).
Указывается и время дня, подлежащее сугубой молитве. Так о схимонахе Луке († l898) читаем: «После обеда отец Лука молился за государя, настоятеля, братию, благодетелей, всех христиан и совершал старческое правило. Вечером подвижник был на вечерне и повечерии, на котором каноны Спасителю, Богородице, Ангелу Хранителю и вечерние молитвы слушал, закрыв глаза, не видя» (511). «Вкушаешь или пьёшь, — наставляет игумен Филарет († 1841) — путешествуешь или что-либо другое делаешь — не забывай молитвы, без молитвы нет оружия на брань» (98).
Совершается молитва стоя. Иеросхимонах Пахомий (первая половина XIX) никогда не садился во время молитвы — ни в келье, ни в храме (106). Подобное свидетельство находим в Патерике и о схимонахе Лаврентии († 1881). Невзирая на болезнь, на старость, на искушения, отец Лаврентий бодро выстаивал все монастырские богослужения. Обыкновенно стоял он с закрытыми глазами и склонённой вперёд головой. Горел перед Богом, как горит восковая свеча «и этим немало озлоблял врага спасения». Однажды во время молитвы в храме он почувствовал сильные удары в него со всех сторон. Старец сразу понял, что это козни злой силы и твердо решил: останусь здесь, умру, но не уйду. Борьба продолжалась четверть часа, и Господь утешил ревностного молитвенника — сердце его исполнилось неизреченным веселием. «Такого отрадного чувства я никогда не имел, — говорил он, — и если бы служба совершалась 20 часов, я бы согласился стоять, лишь бы меня не покидала та небесная радость» (363).