Ларин Петр и волшебное зеркало - страница 43

Команда живо выстроилась на квартердеке лицом к левому борту. Петру, как самому низкорослому, досталось место на левом фланге, в самом конце шеренги, и он подумал, что, стоя здесь, вряд ли сумеет затеряться среди других матросов. Источник нестерпимо яркого света приблизился вплотную, скользнул в сторону, и Пётр успел разглядеть низкий тёмный силуэт другого корабля, прежде чем тот с глухим стуком коснулся борта «Каракатицы». На единственной короткой мачте неизвестного судна горел мощный фонарь, который вернее было бы назвать прожектором. Теперь его луч был направлен вдоль борта «Каракатицы», упираясь в плотную стену тумана, неподвижно стоявшую в десятке метров за её кормой.

Теперь, когда корабли стояли борт о борт, Петру была видна только эта мачта — совсем короткая, заметно скошенная назад и совершенно лишённая такелажа. Ни рей, ни парусов не было на этом сером наклонном шесте, а был только фонарь в цилиндрическом жес-I тяном корпусе да ещё какая-то плоская металлическая тарелка на самом верху. Всё это выглядело очень знакомо, но Пётр решил, что скорее всего ошибается: того, что ему почудилось, здесь, на Островах, просто не могло быть.

Внизу глухо залязгало, заскрежетало железо. Над бортом «Каракатицы» появился конец металлической лестницы, оснащённый двумя крюками. Крюки со стуком вцепились в белый фальшборт, как когти какого-то хищника, и тот тяжело заскрипел, когда кто-то, до поры невидимый, стал подниматься по лестнице.

Этот кто-то оказался двухметровым гигантом, с головы до ног закованным в чёрную стальную броню. Броня маслянисто поблёскивала в свете фонарей, и Пётр заметил, что на ней дрожат мелкие капельки осевшего тумана. Гигант тяжело ступил на палубу, и та застонала под его тяжестью. Вслед за первым гигантом через фальшборт перебрался второй, за вторым — третий.

Они были одного роста, и доспехи их тоже выглядели совершенно одинаковыми. Только у того, кто первым поднялся на борт, на чёрном стальном наплечнике ярко поблёскивали две латунные полоски, здорово похожие на сержантские лычки. Двое других держали в руках длинные металлические трубки, и Пётр с удивлением разглядел торчавшие сбоку этих трубок плоские чёрные штуковины, напоминавшие обоймы. Такая же трубка, только немного покороче, была намертво прикреплена к левому предплечью «сержанта», как мысленно окрестил верзилу с нашивками Пётр.

Забрала чёрных конических шлемов были опущены, и Пётр невольно вздрогнул, разглядев тлеющие в их чёрных прорезях красноватые огоньки глаз. Если внутри воронёных доспехов скрывались люди, то это были, судя по всему, очень странные и неприятные типы. Да и поведение капитана Раймонда красноречиво свидетельствовало о том же: грубоватый капитан был сама предупредительность и буквально расстилался перед закованными в железо гостями.

— Кх-уда следуете? — не утруждая себя приветствием, кашляющим металлическим голосом спросил «сержант».

На капитана он при этом не смотрел. Недобрые огоньки, горевшие в прорезях шлема, неторопливо обшаривали замершую по стойке «смирно» шеренгу матросов. Двое других молча стояли у него за спиной, держа свои страшные трубки наперевес.

— На Тубангу, господин Старший Морской Гвардеец, — торопливо ответил капитан, сгибаясь в угодливом поклоне.

— Гх-руз? — по-прежнему не глядя на него, прокашлял господин Старший Морской Гвардеец.

— Китовые кожи и сельскохозяйственные орудия, господин Старший Морской Гвардеец, — отрапортовал капитан, сопроводив свои слова новым поклоном.

— Пх-редъявите судовую роль.

Капитан был готов к этому требованию. Свёрнутый в трубку список экипажа уже торчал из-за левого отворота его расшитого потускневшим серебром жилета. Теперь капитан с готовностью выхватил его оттуда и протянул чёрному латнику. Гвардеец небрежно принял у него свиток, развернул мятый, засаленный пергамент и бросил на список всего один мимолётный взгляд.

— Здесь значится двадцать чх-еловек, — проскрежетал он, — а в строю дх-вадцать один. Кх-то лишний?

Спрашивая про лишнего, он немного приподнял левую руку, а вместе с ней приподнялся и ствол прикреплённой к предплечью зловещей трубки. Похоже, господин Старший Морской Гвардеец привык обходиться без лишних церемоний. У Петра похолодело в животе и ослабели колени, а Свисток у него в кармане дёрнулся, как от удара током.