Леди-Солнце - страница 68

Джоанна была желанным пополнением семейства, и счастливый отец не мог нарадоваться на новорожденную и на супругу, оказавшуюся такой здоровой и плодовитой.

Многое в Англии по-прежнему беспокоило и угнетало Эдуарда. От войны с шотландцами, пусть недолгой, но кровопролитной и разорительной, сильно пострадала торговля. Иноземные суда боялись заходить в английские порты из-за разгула воровства и разбоя. Эдуард понимал: чтобы стать процветающей, страна должна находиться в мире с соседями и с самою собой. Он приказал жестоко расправляться с ворами и грабителями в городах, селениях, на дорогах и в портах и велел распространить письменные обращения ко всем торговцам и судовладельцам, в которых обязывался обеспечивать их безопасность.

Это обязательство относилось и к фламандским ткачам, прибывшим к тому времени в Англию по приглашению Филиппы. Поначалу они столкнулись с недоброжелательностью, даже ненавистью населения Норфолка, потому что тамошним жителям было не по душе, что эти пришлые так много и упорно работают, словно им в упрек.

Фламандцы оказались не только работящими, но и разумными и спокойными и вскоре начали процветать, несмотря на окружавшую их неприязнь, которая, впрочем, со временем поутихла и не проявлялась так открыто, как раньше.

На шотландский престол при поддержке короля Англии вновь взошел Эдвард Бейлиол, он соглашался отдать англичанам весь юг Шотландии от реки Форт, но Эдуард оставил ему эту часть при условии, что тот признает его сюзереном, — что и было беспрекословно выполнено.

Не все шотландцы согласились с такими условиями и восставали против них. Бейлиол был слабым правителем и нуждался в постоянной поддержке, и Эдуарду приходилось часто отправляться в Шотландию самому, чтобы наводить порядок.

После огорчительных событий в Кларендже Филиппа уже не решалась поручать детей чужим заботам, и поэтому она… нет, не оставалась с ними, а наоборот, брала с собой — даже крохотную Джоанну — и устремлялась вместе с мужем в дальние и не слишком спокойные походы. Впрочем, однажды она решила после долгих мучительных раздумий все же отправиться без детей, их же оставить в аббатстве Питерборо, что привело в смятение достойного аббата Адама де Боутби.

Он выразил сомнение, что монастырь подходящее место для таких крошек, но королева рассказала ему, что произошло во время ее отсутствия в Кларендже, добавила, что король весьма нуждается в ней во время походов, и кончилось тем, что аббат, поговорив с монахами, без особой охоты согласился принять детей с их нянями и другой прислугой. «Мы не обещаем отменных удобств, — сухо сказал он на прощание, — но от голода и холода дети страдать не будут…»

Каково же было изумление Филиппы, когда по возвращении из путешествия она увидела, что дети сильно изменили жизнь аббатства. Глазам ее представилась удивительная картина: маленький Эдуард сидит на плечах у его преподобия аббата, а Изабелла скачет, как на лошади, на спине монаха, опустившегося на четвереньки. Что касается Джоанны, то ее колыбель качает один из четырех келарей [10] аббатства, и, как поведали Филиппе, когда эту ответственную работу пытается делать кто-то другой, девочка громким криком выражает протест.

Дети и не хотели уезжать оттуда, и Филиппа пришла к выводу, что, если в замке Кларендж на них почти не обращали внимания, то здесь оно было чрезмерным и детей успели избаловать.

— Все говорит о том, — сказала она Эдуарду, — что они должны находиться только со мной… Только с нами…

Прошло время, и Филиппа родила еще одного — четвертого ребенка, на этот раз мальчика. Она решила назвать его Уильямом, на что король согласился без всяких споров. Однако у бедного младенца не оказалось в достатке тех жизненных сил, что были у его брата и сестер, и через несколько месяцев он умер.

Печаль королевы не знала границ, и еще долго после того, как его захоронили в кафедральном соборе Йорка, она продолжала скорбеть о нем. Эдуард не уставал утешать ее, говоря, что у них осталось трое здоровых, полных жизни детей, за которых они должны благодарить Бога, и вскоре родятся еще.